хорош! На лестнице и в коридорчике окон нет, темно в любое время суток, и вопрошатели оракула, несущие Илоне свои деньги, прямо от входа окунаются в атмосферу нездоровой мистики, созданную добротно выполненной символикой.
– Входи!
Женский голос прозвучал в полной тишине настолько неожиданно, что мои потрепанные за сегодняшний вечер нервы дернулись и заставили меня вздрогнуть. Чья-то рука до половины сдвинула в сторону деревянную решетку, открыв для меня вход, и я вошла.
– Это Иванова, – с дебильной приветливостью объявили за моей спиной. Я оглянулась. Холеный, хорошо одетый старик улыбчиво смотрел на меня добрыми глазами.
За пустым овальным столом, стоящим посередине почти пустого, плохо освещенного зала, сидели двое. Женщина, скорее пожилая, чем среднего возраста, и парень не более двадцати трех лет с самоуверенной до наглости физиономией. Третий стул пустовал. Я подошла и, не говоря ни слова, уселась на место приветливого старика.
Круглый плафончик светильника, стоявшего посреди стола, освещал лица, руки и ничего более. Я совершенно беспардонно стала рассматривать эту женщину.
– Рада познакомиться, Татьяна Иванова, – сказала она и подняла на меня глаза.
На ее темном и глухом, застегнутом под горло платье синими искрами сияло ожерелье из благородных камней.
– Не могу сказать того же о себе, – процедила я сквозь зубы и вспомнила совет гадальных костей всегда сохранять спокойствие.
Старик невозмутимо подтащил откуда-то стул, уселся напротив меня и осведомился:
– Вам неприятно общество незнакомых людей? Вы настолько необщительны? – Прилепленная к его лицу улыбка начинала меня раздражать.
– Давайте не будем тратить время на лицемерие, – попросила я его, а потом обратилась ко всем: – Вы прекрасно осведомлены о том, где я живу, и не удивлюсь, если знаете даже номер моей машины. А я принимаю вас за тех, кем являетесь на самом деле, – за людей, принимавших определенное участие в покушении на мою жизнь.
– А-а! – всплеснул руками старик.
Молодой фыркнул носом, а взгляд Илоны стал тяжелее некуда.
«Эй, ведьма, – подумала я, тоже уставившись на нее, – не занимайся чертовщиной. Не поддаюсь я никаким гипнозам!»
Мой взгляд она выдерживала долго и сама не отводила глаз. Чувствовался в ней снайпер в такого рода перестрелке.
– Высказывание ваше голословно, – нарушила она установившееся молчание.
«Сохраняйте внутреннее спокойствие, – повторила я про себя для профилактики. – Это поможет сберечь силы и действовать наилучшим образом».
– Коллеги, прошу спокойствия! – будто прочтя мои мысли, воззвал к своим старик. – Эта женщина, – он подался ко мне, – к сожалению, возбуждена сверх меры. Не усугубляйте ее состояние, выбирайте выражения и следите за своей интонацией. Петр! – попытался он остановить уже открывшего рот молодого, но не вышло.
– Мне до смерти
