одежды. Цветы на ткани только что не источали аромат. Словно богини четырех времен года ненадолго спустились к нам с небес…
Она озорно засмеялась и добавила:
– А все равно ты, сестрица, была самая красивая! Ах, вот бы ты и правда могла быть моей старшей сестрой. Как это было бы замечательно!
При этой мысли она расплылась в улыбке, но тут же нахмурилась и посмотрела снизу вверх, будто желая проверить реакцию Асэби.
– Ох, ты такую ужасную вещь сделала. Кажется, Госпожа в лиловом была недовольна.
Асэби склонила голову, не понимая, о чем она.
– Так ведь Госпожа в лиловом одарила меня милостью. Даже имя дала – Асэби! Надо же, какое прекрасное имя мне удалось заполучить!
– Что?! – Фудзинами раскрыла рот. Асэби почувствовала, что молчавшая после выхода из дворца Укоги вздрогнула и сжалась. Что-то не так. Пока девушка озадаченно смотрела на застывшие лица обеих, в спину ей ударил мощный смех.
– Радоваться имени Асэби? Ты и впрямь деревенщина.
Асэби с удивлением оглянулась, и первое, что бросилось ей в глаза, был редкий для женщины рост девушки, которая стояла сзади.
– Госпожа Хамаю из Летнего павильона?
– Можешь называть меня просто Хамаю. Что ж, мы с тобой в одной компании. Будем знакомы. – Хамаю, глухо посмеиваясь, нагло встала перед Асэби.
– «Асэби» пишут иероглифами «дерево, от которого кони пьянеют». А знаешь почему?
Асэби удивленно сказала, что не знает.
– В этих цветах яд. Если глупый конь его съест, тут же опьянеет. Госпожа в лиловом, стало быть, высказала свое недовольство молодым господином.
Асэби не понимала, что Хамаю имеет в виду, и только растерянно оглядывалась. Рядом с недовольным лицом стояла Фудзинами.
– Если хочешь что-то сказать, говори прямо. – И голос, и выражение лица Фудзинами изменились.
– Что, Ваше Высочество? Не нравится, когда оскорбляют любимого братца?
Фудзинами вдруг побледнела, услышав насмешливые слова.
– Госпожа из Летнего павильона, есть вещи, которые можно говорить, и есть те, которые говорить нельзя!
– Ты не должна на меня сердиться. Если хочешь развеяться, поищи кого другого! Впрочем, из «других» осталась только Ее Величество супруга правителя, – рассмеялась Хамаю.
Фудзинами покраснела от злости, но, не сумев ничего ответить, ушла в павильон Глициний.
– Госпожа Фудзинами!
– Оставь ее, Асэби. Девчонка не умеет держать себя в руках. И это дочь правителя? Курам на смех!
Асэби была расстроена и укоризненно посмотрела на Хамаю. Та никак не отреагировала и спокойно оперлась на перила.
– Понимаешь, сын нынешнего правителя – политический враг Госпожи в лиловом. Таким образом она сказала тебе: «Он не выше коня по положению, наверняка опьянится страстью к тебе, так что делай с ним что хочешь». В общем, шутливо подбодрила тебя.
– Не
