вечера, по вечерам танцы, и мне очень приятно видеть, когда хорошие молодые кавалеры танцуют с моими дочерьми. Вот мое рожденье будет, будут гости – вот и приходите. Я билет пришлю.
– Спасибо. Я и без расписки приду.
– Без расписки забудете. Вы большой человек, богатый наследник, а я человек маленький, – ну, и забудете.
Костя улыбнулся.
– В первый раз слышу, чтобы знакомство по расписке… – сказал он.
– А это на американский манер. В Америке все так. Как увидят хорошего кавалера из аристократической торговой фирмы – сейчас расписка! Не понимаю, чего вы боитесь этого расписка. Для самого себя вам мое платье не понравится – можете рекомендовать товарища. У вас большая фирма, столько приказчиков – можете приказчиков рекомендовать, – старался объяснить Кургуз. – И у меня много таких записок. Есть одна записка от гвардейский офицер. Потом один хороший купеческий сын из москательной фирмы дал такую записку. – Кургуз наклонился и прошептал: – Дал даже один статский генерал. Хотите, покажу?
– Не надо, не надо, – ответил Костя, взглянул на Шлимовича и спросил: – Адольф Васильевич, как тут быть?
– Да давайте, давайте. Ведь записка эта вас нисколько не стеснит. Неужели в год не можете ему рекомендовать давальцев на триста рублей? Ведь это такие пустяки.
– Ну, хорошо. Я согласен, дам записку, но только чтобы мне в придачу к ротонде сто рублей…
– Ах, какой экономный человек! – воскликнул Кургуз. – Вот уж сейчас видно, что купец. Ну хорошо, хорошо. Я вам в придачу к моему товару сто рублей, вы в придачу к своему – записку – и берите ротонду. Пусть ваша мадам щеголяет и Исай Борисыча вспоминает.
Он махнул рукой, хлопнул Костю по ладони и прибавил:
– Садитесь и пишите записку.
– Давайте бумаги и перо и диктуйте, что писать, – отвечал Костя, радостно улыбаясь, что, наконец, приобрел хорошую ротонду и может ею утешить сегодня Надежду Ларионовну.
Он подсел к прилавку. Кургуз придвинул к нему письменные принадлежности.
Глава XIV
Веселый и торжествующий уходил Костя Бережков от портного Кургуза после того, как он сменял рояли на меховую ротонду. Он чуть не прыгал от радости, что наконец-то сегодня вечером он поднесет Надежде Ларионовне ротонду и та, утешившись подарком, переменит гнев на милость и будет к нему расположена по-прежнему.
– За ротондой я эдак часу в десятом вечера заеду, – сказал он, прощаясь с Кургузом.
– Хорошо, хорошо, – отвечал тот, улыбаясь. – Чем чаще вы будете навещать мой магазин, тем мне будет приятнее.
Шлимович сопровождал Костю. Когда они вышли на улицу, было уже темно. Горели уже фонари. Костя схватил Шлимовича за руку и с жаром проговорил:
– Очень и очень вам благодарен за ваши хлопоты, Адольф Васильич! Через ваши хлопоты я теперь совсем другим человеком стал. А то ведь, верите, ходил как кикимора, повеся нос. Надя пристает: «Купи ротонду», а в деньгах перемежка. Занять не знаешь
