ни назад, ни вперед.
Тогда и я стала приспосабливаться к таким поездкам, ища в каждой стране что-то особенное, подчеркивающее именно это место. Каждая страна обладала своим особым колоритом и традициями, и я тщательно изучала их по дороге в новое путешествие, выбирая самые интересные и незабываемые маршруты.
В Лондоне я не пропускала five o’clock, щепетильно готовясь к этому событию, выбирая отель с нарядным и чопорным убранством и наивкуснейшим печеньем на столе, которое Андрей как маленький ребенок тайно рассовывал по карманам своего пиджака, делая вид, что оно невкусное.
В Нью-Йорке я тащила его в Центральный парк, где, расстилая одеяло, которое он с ворчанием тащил на себе, мы падали на траву, и я читала ему какую-нибудь смешную дурацкую книгу, а он, на миг позабыв про свое занудство, хохотал над эпизодами, а потом, опомнившись, говорил, что ничего глупее никогда не слышал.
В Лугано мы седлали холеных лошадей и носились по заповеднику, собирая белые грибы, замеченные на скаку. Которые потом вечно пьяные братья – повара из таверны Chez Gabi, что в глухой деревушке на дороге, жарили их нам, щедро подливая молодое швейцарское вино. Андрей как всегда ворчал, жалуясь на ноющие ноги, но я знала, что это просто ритуал, а на самом деле вся идея конной прогулки, на которой я со скандалом настояла, безумно ему нравилась.
Вот если бы все придумывал он, тогда совсем другая история, и если бы даже его спина переломилась пополам, и ноги стерлись от жесткого седла, он бы сидел и улыбался, никогда не признав, что все было ужасно. Но так как все идеи приходили в мою шальную голову, наполненную романтизмом и приключениями, то, безусловно, каждая из них подвергалась тщательной критике.
Я знала его насквозь, поначалу обижаясь на его занудство и пытаясь переделать под себя, позже я поняла, что это совершенно бесполезно, и каждая моя попытка рождает еще большее сопротивление.
Поэтому я перестала расстраиваться по этому поводу и стала получать удовольствие от моментов. Так вот, в миллионный раз выслушав речь о моей дурацкой идее, которая впоследствии оказывалась одним из лучших эпизодов его жизни, и в чем он даже под пыткой мне бы не признался, мы исследовали города и страны, а я вела фотодневник, который по сей день остается моей тайной. Его же нелюбовь к фотографиям остается секретом и для меня.
Могу лишь только подозревать, что боязнь оказаться со мной на одном снимке, по его мнению, даст мне повод думать о нашем совместном будущем, которое он, судя по всему, не допускал. Тогда мне не понятно, почему он четвертый год повсюду таскает меня за собой и стоило лишь только намекнуть о возможности моего ухода, который я, кстати, так никогда и не решилась совершить, как он тут же шел на мировую, и все начиналось опять. Опять по-старому…
3
На сей раз мы оказались во Франции. Недалеко от Ниццы у Андрея был дом, он купил его давно, на волне массовой скупки недвижимости на Ривьере. Потом забросил
