Восьмой
Соломон! Мне так хотелось вспомнить руки твои! Я напрягала мозг, но он не сумел воспроизвести всю прелесть очертания ладоней твоих. Да и как ему вспомнить, если прошло уже три тысячи лет… Я – твоя Суламифь! Мне об этом сказало сердце твоё, что слилось в одном дыхании с моим. Мы говорим сердцами, и человеческий рассудок не в силах отразить всю красоту мелодии, рождаемой внутри. Но всё же я сделаю жалкую попытку увековечить в строке ту торжествующую ноту Любви, что рождена была нами в мире этом. Не охлаждается пыл, и с течением времени разгорается всё ярче ликующий пламень, охватывая собою все сферы жизни. Как могу я рассказать тебе о том, что пришлось испытать мне за долгие тысячелетия пути? Да и говорить о том не стоит, пусть пыль забвения веков покроет страницы истории моей земной. Тяжела жизнь человека и неприглядна. Я не скажу тебе о том, как мне было больно и одиноко. Зачем тебе знать боль мою, когда своей довольно было пережито?!.. Ты был Акбаром… Воистину, велик твой дух, сумевший сохранить всё величие красоты беспредельной… И когда я шла мимо гробницы твоей, ты окликнул меня по имени и, чтобы облегчить боль сердца, повторил истину о душе бессмертной. Я услышала простые слова, сказанные тобою: “И сброшенные мною одежды – не более, чем перо птицы, брошенное к ногам твоим, о возлюбленная моя Суламифь…” Наклонившись, я подняла перо и взглянула вверх, пытаясь разглядеть птицу, но небо было чистым и солнечным. Мне трудно было поверить в чудо; наверное, я слишком хорошо вжилась в роль человека и окаменела, как всё земное. Тем не менее я прижала к груди дар твой бесценный и затем поднесла к губам. Это крошечное пёрышко рассказало мне о многом. Лишь третья часть его была окрашена в изумрудный цвет, и ты сказал, что она символизирует моё знание, но две трети серо-серебристого цвета являли неведение. Да, я так мало знаю и о себе, и о мире, меня окружающем, и о тебе, возлюбленный мой. Моё познание заключается лишь в том, что я пришла Любить… Но отчего же, скажи мне, Радость моя светлая, люди так ненавидят тех, что несут им свет Любви! Стоило лишь полюбить кого-то, как это вызывало чувство отчуждения и даже ненависти. Как понять людей? Но ведь сами же они жаждут Любви: создаются семьи, заключаются браки. Ведь не с ненавистью же идут под венец!.. И ты, о великий целитель сердца моего, – ты сам создавал семьи и брал десятки наложниц… Как мне понять тебя?! Из глубины души прорвался сей вопрос, когда я ходила вдоль обветшалых стен крепости твоей старой и смотрела на усыпальницы жён твоих и дочерей. И здесь меня поразил голос, пронизанный глубокой сердечной тоской, и я поняла всю глупость своего вопроса: “Отчего было так много женщин?” Ты сказал: “Оттого, что я искал всего одну, но не встретил тебя, о единственная возлюбленная моя Суламифь!” Вся вселенская боль была заключена в ответе твоём. Да, ты тоже был человеком!..
Я не могу вспомнить руки твои, Соломон, помоги мне. Разве не ты обещал мне встречу через три тысячи лет? Конечно, мы встретились, но я приходила поклониться
