Гойи, – усмехнулась она. – Вам мало написать «Маху одетую», вы хотите изобразить и «Маху раздетую». Признайтесь, вы просто завидуете великому испанцу?
– Еще бы, – кивнул Сергей Колокольцев. – Особенно его успеху у женщин. Те не отказывали ему в такой малости, как позировать обнаженными. Они ценили в нем не только художника, но и мужчину.
– Я бы поменяла определения местами, – съязвила Марина. – Не только мужчину, но и художника. Так будет вернее.
Но шутка, учитывая возраст художника, вышла слишком грубой и обидной, она и сама это почувствовала. Поэтому Марина сгладила ее улыбкой, которая давала понять, что в своем собеседнике она ценит и то, и другое. Ей не надо было говорить об этом, она знала, что Сергей – так она называла его только мысленно, вслух неизменно обращаясь по имени и отчеству, – понимает ее без слов. Они были, что называется, родственные души, разделенные только разницей лет и прошлым. Но именно это последнее обстоятельство и смущало ее. Разницы лет она не замечала и не считала это серьезной преградой в их отношениях.
Сергей Колокольцев улыбнулся в ответ, давая понять, что не обиделся. После этого Марина решила избрать более безопасную тему для разговора, которая, к тому же, интересовала ее намного больше.
– Вы мне лучше скажите, Сергей Павлович…, – начала она.
Но художник перебил ее.
– Сережа, – произнес он почти жалобно. – Называй меня так. Ведь я же просил тебя! Иначе я чувствую себя глубоким старцем, соблазняющим юную деву.
– Не пытайтесь улизнуть от ответа, – покачала головой Марина, избегая называть его по имени. Этот барьер в их взаимоотношениях ей также никак не удавалось преодолеть. – Вы прекрасно понимаете, о чем я хочу вас спросить. Это уже просто даже возмутительно, как вы ловко изворачиваетесь каждый раз. Но сегодня я настроена серьезно и намерена добиться от вас правды.
– Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, – сказал Сергей Колокольцев, приложив руку к сердцу, словно произнося клятву в суде.
– Тогда клянитесь на библии, как положено, – потребовала Марина. – А вообще-то, как утверждал древнегреческий поэт Хилон, это только о мёртвых говорят либо хорошо, либо ничего, кроме правды. Сдается мне, вы к этому и ведете.
– Я тебя не понимаю, Марина, – огорченно вздохнул Сергей Колокольцев. – Ты слишком умна для бедного старого художника. Я просто поражаюсь твоим поистине энциклопедическим знаниям!
«Да, о смерти я знаю очень много», – подумала Марина. Было время, когда она буквально взахлеб читала обо всем, что связано со смертью. Тогда она хотела умереть, и ей было интересно, что ждет ее в загробном мире, если тот существует. А главное, встретится ли она там со своим мужем, и узнают ли они друг друга. Сведения на этот счет были самые противоречивые. А владыка Филарет, к которому она обратилась за разъяснениями, посоветовал ей внимательнее
