с тех самых пор, как он, неудачно сдернув с кухонной плиты сковородку, обжег руку кипящим маслом. Округлившийся от испуга, словно заглавное О, рот матери, примчавшейся поглядеть, что стряслось, он живо помнил по сей день. «Старый шрам от ожога, и больше ничего, и нечего тут огород городить», – подумал Дженьюэри, одернув книзу засученный рукав.
Остаток ночи он провел на ногах, смоля сигарету за сигаретой в попытках избавиться от впечатлений, навеянных кошмарным сном. Купол неба мало-помалу светлел, а когда вся территория и джунгли за забором сделались видны, как на ладони, загнанный светом дня в казарму Дженьюэри улегся на койку, будто ничего особенного с ним не произошло.
Спустя двое суток Скоулз приказал им взять с собой одного из людей Лемея в пробный полет над островом Рота. Этот, новый подполковник велел Фитчу не баловаться с двигателями на отрыве от полосы, и полет прошел как по маслу. Макет новинки Дженьюэри уложил прямо в точку прицеливания, как множество раз делал на учениях над Солтон-Си, а Фитч заложил крутой вираж и начал стапятидесятиградусный разворот, уводя машину прочь от опасности. На Тиниане, по приземлении, подполковник поздравил их и пожал каждому руку. Дженьюэри улыбался вместе со всеми, ладони его были прохладны и сухи, а сердце билось – ровней не бывает. Казалось, тело его – скорлупа, оболочка, которой можно управлять извне, будто прицелом для бомбометания. Ел он прекрасно, болтал с товарищами не меньше, чем прежде, а изловленный психиатром группы ради кое-каких вопросов держался открыто и дружелюбно.
– Хелло, док.
– Ну, Фрэнк, как настрой? Как теперь себя чувствуешь?
– Как обычно, сэр. Как всегда. Полный порядок.
– Что с аппетитом?
– Лучше не бывает.
– Спишь хорошо?
– Насколько возможно в такой духоте. Боюсь, привычка к климату Юты – это надолго.
Нельсон захохотал.
На самом деле после того кошмара Дженьюэри почти не спал. Просто боялся уснуть. Неужто этот тип вправду ничего не замечает?
– Ну, а каково чувствовать себя одним из экипажа, которому доверен первый удар?
– Думаю, начальство в выборе не ошиблось. Мы же л… лучший экипаж из оставшихся.
– Жалеешь о гибели экипажа Тиббетса?
– Да, сэр, еще как.
И только попробуй мне не поверить…
После нескольких дежурных шуток и твердого рукопожатия, завершившего «собеседование», Дженьюэри вышел наружу, навстречу слепящему полуденному солнцу тропиков, и закурил. И лишь после этого, махнув психиатру рукой на прощание, дал волю чувствам. Как же он презирал этого безмозглого остолопа! Психиатр… под самым носом ничего не замечает! А ведь случись что, кто, как не он, окажется виноват?
Выпустив вверх тугую струю табачного дыма, Дженьюэри задумался о том, как мучительно просто одурачить кого-либо – стоит
