я виделся с Джоном Кинаном. Да, провел с ним, Салли и их двумя подросшими дочерьми долгий, прекрасный вечер, и хотя он сед и морщинист и тоже набрал вес, в моем сознании навечно сохраняется его образ в 1944–1945 годах. Всегда буду видеть тебя в каске с болтающимся ремешком. Алтарас все такой же[122].
Шейн Салерно: Работая последние 9 лет над этим фильмом, мы просмотрели много материалов по Второй мировой войне, но немногие из них вызывают столь сильные чувства, как дневник товарища Сэлинджера по службе в контрразведке и друга писателя Пола Фицджеральда. Бумага была такой хрупкой, что когда я переворачивал страницы, мне приходилось проявлять особую осторожность для того, чтобы страницы не выпали из тетради. Фицджеральд записал имена немцев, которых допрашивали он и Сэлинджер, и степень их вовлеченности в нацистскую партию: «член партии с 1933 года», «партийный кассир», «политический лидер», «отъявленный, оголтелый нацист», «крайне оголтелый нацист». Среди адресов, похороненных в дневнике Фицджеральда, есть и такой:
Jerome D. Salinger
1133 Park Avenue
NYC, NY
Sacramento 2–7544
Страница из дневника, который вел Пол Фицджеральд во время Второй мировой войны.
Эберхард Элсен: Хотя девушка, в которую влюбился человек, ведущий повествование в рассказе «Знакомая девчонка», и вся ее семья были убиты нацистами, рассказчик никогда не высказывает ненависти к немцам, как и не делает заявлений о том, что война была сражением с абсолютным злом. Сэлинджер удивительно снисходителен к появляющимся в рассказе немецким солдатам. Позднее он скажет дочери Маргарет, что нацистом мог оказаться кто угодно – например, почтовый служащий. Он имел в виду, что если ищешь зло, то найти его легко, хотя оно, возможно, и маскируется.
Алекс Кершо: Сэлинджер был очевидцем самого прекрасного дня в истории – дня освобождения Парижа 25 августа 1944 года.
Сэлинджер на джипе после освобождения Парижа.
Марк Хауленд: Я привез в Принстон пятерых студентов. Они хотели посмотреть, что смогут найти о Сэлинджере в библиотеке Принстонского университета. Попав в читальный зал, мы, перевернув последнюю страницу какой-то тетради, обнаружили светло-зеленую страничку из блокнота на пружинке размером 8 на 13 сантиметров. Это было описанное Сэлинджером вступление союзников в Париж. Он рассказывал, что въехал в Париж на джипе, а парижане протягивали американцам своих детей, чтобы те могли целовать их. Сэлинджер писал, что можно было мочиться на капот джипа, и это ничего не имело значения. Все было нормально. Сэлинджер писал, что все, что бы ни делал американец, было хорошо.
Сержант Ральф Д. Мартин: Думаю, что никогда в жизни не видел такого парада. Большинство из нас предыдущей ночью спали в маленьких палатках в Булонском лесу. Шел сильный дождь, и мы были мокрые, поэтому самых чистых парней отобрали и поставили в первые ряды и в оцепление. У меня на форме была новая сияющая нашивка, и меня поставили
Письмо Дж. Д. Сэлинджера Полу Фицджеральду, 10 февраля 1979 года.
