тенью от листа молочая. Дмитрий двигался уже почти как человек, а не рентгеновский снимок, но едва вышли на солнце, как сразу в голову ударил поток прогретой крови, мышцы стали бросать тело выше, а Дмитрий превратился в инопланетянина.
В зарослях гигантских листьев, что величаво покачивались в потоках теплого воздуха и зависали в немыслимых для мира нормальной гравитации положениях, постоянно стрекотало, шевелилось, прыгало.
На лице Дмитрия выступили багровые пятна. Енисеев спросил обеспокоенно:
– С тобой все в порядке? Насекомых защищает хитин, а мы открыты…
Дмитрий отмахнулся:
– Меня все время тут жжет, там кусает, здесь чешется. За всем не уследишь. Как ты?
– У меня жар.
Дмитрий ахнул:
– Так чего все время выскакиваешь на солнцепек?
– Меньше микробов, плесени.
– Мы не только тонкокожие, но и тонкотелые. Солнечные лучи запросто поджарят нам печенку, не вынимая из требухи. С жареной печенью далеко не прошагаешь. Тошноты еще нет?
– Уже, – признался Енисеев. – Вот-вот свалюсь.
Дмитрий прыгнул вверх, словно его вздернули. На Енисеева обрушился мягкий обволакивающий удар, навалилось упругое подрагивающее прохладное животное, похожее на огромную амебу, вжало в землю.
Он уткнулся лицом в почву, задержал дыхание. Тяжесть исчезла так же внезапно, как и появилась. Енисеев осторожно вскочил. На земле вокруг него медленно опускалась в почву, пузырясь между камешками, влага. Над головой еще колыхался широкий лист, жемчужными пузырьками блестели упавшие шарики росы.
– Как ты быстро реагируешь, – сказал он Дмитрию уважительно.
– Спасибо, – ответил Дмитрий мрачно.
– Что-то не так?
– Местные зверюги реагируют быстрее, – ответил Дмитрий неохотно. – Держи ушки на макушке. Сейчас жара спадет. Часть воды впиталась, а больше тебе и не надо.
Енисеева знобило. Руки и ноги потяжелели, все тело напиталось влагой, как ненасытная губка. Сердце трепыхается, как пойманная бабочка, сбивается с ритма. Дмитрий выволок мирмеколога на солнце, заставил пробежаться. Енисеев двигался, с головы до пят покрытый водяной пленкой, словно марсианин в скафандре. Ему все еще казалось, что капля, упавшая с листа, живое существо. Слабое, беспомощное, не умеющее передвигаться, но живет, защищается пленкой ПН…
– Ты бы видел себя, – ворвался в его мысли голос Дмитрия, прозвучавший с мрачным сочувствием. – Отек, рожу перекосило… Ничего, не переживай. Это ненадолго.
– Да знаю, знаю, – ответил он торопливо.
– Только, когда высохнешь… будет похуже, – успокоил Дмитрий.
Оба испытателя, как объяснил Дмитрий на ходу, ранее числились по ведомству космонавтики. Когда ученые одного НИИ приоткрыли дверцу в Малый Мир, пришлось пригласить для испытания Переходной установки испытателей-профессионалов. Или их навязали ученым, если уж совсем честно, но это
