Ринхорт. – Тогда понятно. Ну, прощай, святой Кейен.
Едва вскочив в седла, мы помчались так, словно вот-вот на нас обрушатся вражьи орды, и вертевшийся на языке вопрос, почему это Ринхорт назвал какого-то кладбищенского сторожа святым, задать было невозможно.
Порадовало, что и к верховой езде (гонке, что уж там) мне не надо было привыкать: держался я в седле более чем сносно, и научиться этому я мог только в Линнерилле. Вот только… не было там лошадей – пришла уверенность. Было что-то другое и очень быстрое. Но в глазах помутилось, и я оставил попытку вспомнить.
Городское кладбище находилось не так далеко от столицы, как хотелось бы. Только через час бешеной скачки, когда признаки человеческого жилья растворились в лесах, через которые пролег довольно пустынный тракт, а меня уже изрядно мутило с непривычки, рыцарь соизволил сбавить темп и дать передышку вороным.
Вскоре Ринхорт непринужденно болтал, так и не объяснив причины поспешного бегства.
– Тогда святой Кейен отказался и от имени, – рассказывал он, – когда понял, что приписывают ему люди святость, которой, как он считает, может обладать только Единый. Он отказался помогать больным и хворым и покинул обитель, разжиревшую на подаяниях от паломников. За это люди, озлобившись, его прокляли, а иерархи отлучили его, как еретика.
– Он говорил, что у него был внук Лостер. Разве может быть внук у монаха, да еще и святого?
– Не спеши с выводами, Райтэ. На островном языке, откуда он родом, «лостер» означает «продолжатель». У него все дети – Лостеры. Он бродит по миру, появляясь там, где помощь требуется, а в Нертаиле черная хворь уже месяц людей косит. Но Кейен никогда не оказывает помощь впрямую, вот и прячется. Его можно встретить в самых неожиданных местах.
У меня было совсем другое представление о целителях.
– А как тогда он лечит?
– Через птиц и зверей. Собак посылает, а собаки считаются у суеверов нечистыми животными, не каждый пустит. Тогда псы рядом где-нибудь шатаются, спят под забором, кости грызут, никто и не подумает, что посланники. Или кошек направляет страждущим, а то и птиц. Споет такая птичка под окном, и слепой прозреет.
– И все ради того, чтобы его самого не заподозрили в помощи?
– Да, самый правильный святой, я бы сказал.
– Что демоны понимают в святости? – фыркнул я.
Ринхорт засмеялся:
– Демоны-то как раз понимают.
– Ты потому его знака испугался и не убил?
– Я же все-таки не демон. Убил бы, если б мой жрец приказал, – жестко сложились губы рыцаря. – Потому и считают нас многие воплощенными демонами. Но грешен ли топор в том, что срубил дерево?
– Грешен. Мог бы и поломаться.
– Мы слишком прочные топоры.
– Тогда руку отрубить, его держащую, – кровожадно предложил я.
– Это только ты смог. Вовремя отрубил, когда твой жрец еще топор на топорище не успел насадить, первую инициацию провести до конца. Потом не слететь.
