никогда не прибегал к его помощи для устройства своих личных или, к примеру, карьерных делишек. Во всем, что касалось служебного долга, присяги и прочих подобных вещей, генерал ФСБ Потапчук был дьявольски старомоден, и это вполне устраивало Глеба.
– Кофе хотите, Федор Филиппович? – спросил Глеб таким непринужденным тоном, словно это была не рабочая встреча на конспиративной квартире, а дружеские посиделки. – У меня и коньяк есть.
– А кокаина и девочек у тебя, случайно, нет? – сердито спросил Потапчук. – Знаешь ведь, что мне нельзя.
– Ах да! – делая вид, что спохватился, воскликнул Сиверов. – Ну, тогда рюмочку корвалола. Или брома. А?
– И горсточку валидола на закуску, – проворчал генерал.
– Так точно, – четко, по-уставному, подтвердил Глеб. – Разрешите выполнять?
Федор Филиппович покосился на него с огромным недоверием.
– У тебя что же, все это имеется?
Глеб улыбнулся.
– Не все, конечно, но поверьте, умереть от сердечного приступа я вам в случае чего не дам.
– Да ну?! – изумился генерал.
– Конечно. А то возись с вами потом… Вы представляете, что это такое – незаметно вынести упитанного генерала ФСБ из конспиративной квартиры? Сиди тут, дожидайся темноты, пакуй вас в ковер, а потом по лестнице волоки… Что у меня, много лишних ковров?
Федор Филиппович некоторое время смотрел на него с немым укором, а потом вздохнул и отвернулся.
– Никакого уважения, – констатировал он. – Ни к возрасту, ни к званию… Ковра ему жалко! И вообще, при чем тут ковер? У тебя ж его нет!
– Нет, потому что он здесь лишний. Вот я вам и докладываю: лишних ковров, чтобы вас в них паковать, у меня нет. Ни одного. Придется в газеты заворачивать, у меня их много, а это такая морока!..
– Не дождешься, – проворчал Федор Филиппович и, подумав, добавил: – Вообще-то, если есть валидол, я бы не отказался. Забыл, понимаешь, таблетки в кабинете, а лестница у тебя… Крутая у тебя лестница, Глеб Петрович. На ней только пожарников тренировать да еще горноспасателей.
Глеб бросил на него быстрый обеспокоенный взгляд, присел на корточки возле тумбы письменного стола, выкопал из вороха разрозненных бумаг валидол и протянул генералу. Потапчук захрустел упаковкой. Сиверов поспешно отвернулся, чтобы не смотреть на эту печальную картину. Он умел владеть лицом, но не без оснований подозревал, что Потапчук видит его насквозь и непременно заметит жалость, притаившуюся в глубине его глаз. А если заметит, не миновать Глебу разноса…
Впрочем, Потапчук действительно видел Сиверова насквозь и понял, о чем он думает, даже не глядя в его сторону.
– И нечего отворачиваться, как будто я тут генитальные ванны принимаю, – сказал он, причмокивая положенной под язык таблеткой. – Доживешь до моих лет – узнаешь, что это за удовольствие. Лестница у тебя здесь действительно
