очков.
– Не учи отца детишек делать, – непочтительно заявил он своим странным голосом. – У тебя своя работа, а у меня своя. То, что я до сих пор на свободе, означает, что я свою работу делаю хорошо. Поэтому не лезь ко мне с дурацкими вопросами, подумай лучше, как тебе выполнить свою.
Эта резкая отповедь немного успокоила доктора Дружинина.
– Плохо, что место людное, – проворчал он, перестраиваясь в левый ряд. – Сто человек видели, как ты садился ко мне в машину…
– Не парься, Айболит, – сказал ему мальчик. – Никто ничего не видел, а если и видел, то подумал, что ты из этих… – он тоненько, неестественно захихикал. – Ну, ты понимаешь. Из педофилов, которые по мальчикам… Черт, курить до смерти охота! Ты не возражаешь?
– Кури, – рассеянно разрешил Владимир Яковлевич, напряженно следя за светофором.
Под размеренное щелканье реле указателя поворота мальчик раздернул молнию куртки и снял темные очки. Лицо у него было маленькое, пухлое и бледное, с преждевременными морщинками вокруг не по-детски тусклых глаз и тонкими бледно-лиловыми губами. Рука, которая была детской разве что по размеру, но никак не по пропорциям, сунула в эти бледные губы казавшуюся непомерно большой сигарету и чиркнула колесиком дорогой золоченой зажигалки.
– Жалко, что ты мне не можешь сантиметров семьдесят роста прибавить, – окутываясь облачком дыма, заявил лилипут и поудобнее расположился на слишком просторном для него сиденье. – Тогда лицо можно было бы даже и не трогать. А может, твоя медицина может меня немного растянуть? Ну, сантиметров на пятьдесят хотя бы, пусть даже на сорок… А?
– Ты соображаешь, что несешь? – сказал Дружинин. На светофоре зажегся желтый, и рычащая, окутанная ядовитым облаком выхлопных газов стальная лавина сорвалась с места, на ходу разделяясь на три потока – направо, налево и прямо. Владимир Яковлевич повернул налево. – Какие сорок сантиметров?! Сантиметров десять-пятнадцать, не больше, и только за счет увеличения длины ног. Это будет очень долго, больно и жутко дорого. А главное, бессмысленно. Ты все равно останешься лилипутом с неестественно длинными ногами.
– При моем росте даже десять сантиметров – это уже плюс, – заметил пассажир, грызя фильтр сигареты. Зубы у него были мелкие, прокуренные и испорченные. – Но ты прав, для дела это значения не имеет. Надо менять вывеску.
– Уезжать тебе надо, – сказал Дружинин. – За границу. А не вывеску менять…
– За границей Интерпол, – возразил лилипут. – Ради такого дела они весь мир на уши поставят. Что же мне теперь, абонировать сейф в швейцарском банке, залезть туда, запереться изнутри и сидеть до конца жизни?
– Это было бы неплохо, – не удержавшись, заметил Владимир Яковлевич.
– Тебе, может, и неплохо, а вот у меня на этот счет другая точка зрения. Кроме того, согласись, при моей внешности отказываться от бесплатной пластической операции глупо.
Владимиру Яковлевичу
