и вздохнула с облегчением: мысль о том, что рано или поздно придется впустить в свою личную жизнь какого-то самца с волосатой грудью и пивным животом, не особенно радовала ее даже в юности. Она была худа, костлява, некрасива, носила обувь сорок третьего размера и совершенно не следила за своей внешностью, поскольку не видела в этом нужды. У нее был кот Микки и походы в лютеранскую церковь по воскресеньям, а в чем-то большем она просто не нуждалась.
Поднявшись на третий этаж, секретарша подошла к двери конторы. Дверь, как и следовало ожидать, оказалась незапертой. В приемной ощущался слабый, наполовину выветрившийся, но явственный запах табачного дыма, заставивший фройляйн Дитц недовольно наморщить длинный хрящеватый нос. Трауб прекрасно знал, что она не выносит этого запаха, и с маниакальным упорством курил в офисе в ее отсутствие, надеясь, наверное, что она умрет от рака легких раньше его.
– Герр Трауб, я на месте! – крикнула она в приоткрытую дверь кабинета, постаравшись вложить в этот возглас все неодобрение, которое испытывала в отношении шефа.
Ответа не последовало – никакого, даже в виде рассеянного нечленораздельного мычания, каким начальник иногда приветствовал ее, когда был сильно занят. Это было уже чересчур. Фройляйн Дитц распахнула дверь и вошла в кабинет с твердым намерением преподать этому зарвавшемуся наглецу урок хороших манер.
Кабинет, к ее немалому удивлению, оказался пуст. Запах табачного дыма здесь ощущался сильнее, чем в приемной, на столе лежала забытая папка с разбросанными в полном беспорядке рекламными фотографиями пригородной недвижимости. Неодобрительно поджав губы, фройляйн Марта приблизилась к столу, чтобы навести порядок. Не заботясь о какой бы то ни было последовательности и соответствии фотографий сопроводительным запискам, она сложила все бумаги ровной стопкой, закрыла папку и выдвинула верхний ящик стола. При виде лежавших там грязной пепельницы и открытой пачки сигарет фройляйн Дитц пренебрежительно фыркнула: Трауб был идиотом вдвойне, если думал, что она станет мыть за ним его вонючую пепельницу. То обстоятельство, что шеф ее об этом ни разу не просил, фройляйн Дитц просто упустила из виду.
Она закрыла верхний ящик, выдвинула следующий и положила туда папку. Ей было чем гордиться: едва ли не впервые за все время своей работы у Трауба она положила вещь туда, где ей надлежало находиться, хотя до сих пор так и не видела между ящиками письменного стола никакой принципиальной разницы.
Когда она задвигала ящик, ее взгляд нечаянно упал на стоявшую между тумбами стола корзину для бумаг. Очистка корзины, естественно, не входила в ее обязанности, это было дело уборщицы, которой платил хозяин дома; интересоваться содержимым мусорного ведра герра Трауба из чистого любопытства фройляйн Марте мешало чувство собственного достоинства. Но сегодня что-то привлекло ее внимание. Секретарша взглянула повнимательнее и испуганно отпрянула: в корзине поверх
