первая, нерешительно попросила:
– Максим, можно я останусь ночевать?
– Конечно нет.
– Я только на одну ночь и потом уйду навсегда. У меня температура, кажется, нет сил куда-то идти.
Он постелил ей все на том же диване, она попросила его футболку. Он долго искал в шкафу, выбирал. Наконец выдал футболку еще времен их общей семейной жизни. Она сама ему когда-то покупала.
– Я еще поработаю на кухне. Любишь ты категоричные заявления: навсегда, никогда. Спокойной ночи.
Она ворочалась с боку на бок, не могла согреться, ломило тело, раздражал свет с кухни. Казалось, что все предметы угрожающе близко: острый угол стола, книжный шкаф. Комната выходила окнами на маленький двор, и обычно ночами было тихо, но сегодня выпивали на детской площадке и громко смеялись. Настя закрыла окно, дрожа всем телом.
«Домой, домой», – повторяла она, натягивая скользкие колготки, холодное платье. Растрепанные волосы казались грязными, но она не стала ничего поправлять, пусть так. Аккуратно положила футболку под подушку, как он сам делал всегда. Одинокая машина остановилась под окнами, не выключив фары, и полосы светы медленно завращались на потолке, словно крылья ветряной мельницы.
Максим сидел за кухонным столом, наклонившись над бумагами, рассортированными по цветам стикеров. Свет от лампы падал на его лицо, набавляя возраст, но вопреки невыгодному освещению само лицо стало мягче, светлее, беззаботнее. Она не сразу поняла, в чем дело, и удивилась своей невнимательности. Он поменял очки, те, прежние, были массивными, и его лицо под ними казалось мельче, чем было на самом деле, а новые – легкие, в золотисто-бежевой оправе.
– Хорошие у тебя очки. Тебе идут.
Он снял очки, озадаченно рассматривая оправу, как будто увидел ее в первый раз, и протер стекла салфеткой.
– Спасибо.
– Когда купил?
– Месяца три назад. А что?
– А почему захотел новые очки?
Он пожал плечами:
– Ты почему не спишь?
– Знаешь, я все-таки не могу здесь спать. Поеду домой. Вызови мне такси.
Он сразу согласился:
– Как хочешь.
Она хотела его спросить, как же быть дальше, что же делать. Рассматривала стены в старых обоях:
– Ты так и не сделал ремонт?
– Сделаю, когда женюсь в следующий раз.
Он сурово смотрел на телефон, по экрану по прямой медленно ехала игрушечная машинка.
– Ты любил меня?
Она ждала, что он будет сердиться, препираться, уходить от ответа. Приготовилась умолять: «Ну вот я уйду и больше не приду никогда, скажи сейчас, честно. Скажи».
– Да.
– Любил? – зачем-то переспросила еще раз.
И он ответил так же быстро, спокойно, твердо:
– Любил.
Он не отводил взгляд, смотрел на ее лицо.
– А когда ты сказал, что больше не любишь, ты еще немного любил?
Он не улыбнулся в ответ,
