позволь мне помочь выполнить просьбу императора Феофила, – архиепископ повернулся к послам и изобразил на лице доброжелательную улыбку. – Этих доблестных воинов временно поселят в одном из аббатств, их тщательно расспросят с целью определения самых безопасных способов доставки на их родину. Так как правила проживания в кельях аббатства не предусматривают наличия оружия, нашим гостям следует сдать всё вооружение. Аббат Гунтбальд проводит вас.
Архиепископ повернулся к аббату, и доброжелательная улыбка вмиг пропала с его лица:
– Досконально всё разузнай про этих русов: кто они, кто их соседи, кто у них правитель? Непременно расспроси их о Рюрике, может они знают, откуда он совершает набеги на наши земли? Постарайся окрестить их. В ближайшее время я пришлю тебе одного помощника. Он тебе поможет в этом.
Вереница разоружённых русов неспешно брела за семенящим впереди аббатом. Один из них – здоровенный верзила тихо спросил воина, который отвечал на вопросы императора:
– Оскол, а чего это ты ляпнул императору, что мы в Скандии живём?
– А стоит ли им правду-матку вываливать? Ты, Бермята, забыл – кто они? Или ты франкам опять готов доверять после того, что с нами было?
В ответ Бермята только вздохнул, а Оскол продолжил:
– То-то и оно!.. У меня шрамы от ран, нанесённых ими, начинают ныть, как только их вижу. Чем меньше о нас они будут знать, тем быстрее домой попадём.
На следующий день русов привели в достаточно просторную келью, в которой стоял один единственный стол, за которым разместились аббат Гунтбальд и с глазами навыкате писарь-монах, обложенный свитками пергамента и кипами заточенных гусиных перьев. Аббат, окинув взглядом пришедших и выбрав из них самого крупного с наивным, по его мнению, взглядом, обратился к нему:
– Как твоё имя?
– Бермята.
Гунтбальд строго посмотрел на писаря, и тот заскрипел пером, выводя на пергаменте «Бермунд».
– Так как же зовут твоего конунга? – опять перевёл взгляд на Бермяту аббат.
– У нас нет конунга, и не было никогда, – развёл руками Бермята.
– А как же вы решаете споры между собой?
– Сообща решаем… Да и чего нам делить-то?
– То есть, вами никто не владеет, и у вас демократия, как у древних греков?
– Я не понял, о чём ты говоришь, но клятву на верность мы давали…
Прервав Бермяту и задвинув его за себя, вперёд вышел Оскол:
– Нашим народом владеет каган, а мы служим тому, кто больше заплатит.
Гунтбальд смотрел на этого воина в византийской одежде, и у него начало возникать ощущение, что он уже где-то встречался с ним. Да и этот рослый и простоватый на вид здоровяк тоже не казался ему незнакомцем. А может, большинство воинов похожи друг на друга? Аббат раздражённо дёрнул щекой:
– А как твоё имя?
– Осколом меня кличут.
Писарь заскрипел пером и старательно начал выводить на пергаменте «Аскольд».
– Откуда
