положительные ответы на мгновение успокоили Андрея, но оставили здоровый скептицизм, который не давал расслабиться.
– «Скворечнику» полная готовность. Вы наши глаза сейчас! – отдал приказ Романов, видя, как спецборт заходит на посадку.
– Принято, командир!
Самолёт из Вашингтона коснулся своими выпущенными шасси взлётно-посадочной полосы и принялся тормозить. Спецназовцы сняли автоматы «Калашникова» в обвесе с предохранителей и включили на них тактические блоки.
Самолёт окончательно затормозил и из открывшегося люка спустился небольшой трап. Первым спецборт покинул полковник Белов, а уже за ним спустился супервайзер ЦРУ Ник Миллс, у которого из-под ветровки торчал бронежилет. Протокол – есть протокол, даже, если в нём попахивает идиотизмом.
– Доброй ночи, Евгений Павлович! – с легкой улыбкой произнёс Романов и пошёл к полковнику Белову навстречу.
– Добрый ночи, Андрей! Рад тебя видеть! Сколько мы уже не виделись?
– Кажется с тех пор минула целая вечность, Евгений Павлович! – пожав друг другу руки, уточнил Андрей.
– Да, уж! Время идёт, а мы всегда за ним опаздываем!
– Иногда обгоняем, Евгений Павлович! – улыбнувшись, добавил Романов.
– Если только иногда и, то при этом обманываем самих себя, – вдумчиво дополнил Белов.
– Всё позже, Евгений Павлович! По машинам! – отдал приказ Призрак, и спецназовцы стали отходить к внедорожникам, оставаясь при этом готовыми к любым возможным развитиям событий.
Полковник Белов и мистер Миллс сели в один из автомобилей, а Нику один из спецназовцев плотно завязал глаза чёрной повязкой. Боец закрыл дверцу и, обогнув внедорожник, сел за руль. Романов залез на переднее сиденье той же машины и отдал приказ для начала движения.
Три чёрных «Мерседес-Бенц» друг за другом тронулись с места и направились к выезду со взлётного поля. Впереди была дорога до объекта, а точный маршрут знал лишь один Андрей. Риск нападения на кортеж из бронированных внедорожников сохранялся лишь гипотетический, но ресурсов грамотно расставить «сети» по Москве у ЦРУ не было.
Романов прикрыл на мгновение глаза и увидел в своих воспоминаниях Сицилию: солёный привкус моря с его тёплой синевой, песок, аромат цитрусовых и знаменитых южных сладостей. Детство было одновременно так близко и так далеко, что обманчивость ощущений, воскрешала родителей и несчастную сестрёнку, погибшую среди морских прибрежных глубин тех живописных мест.
Призрак открыл глаза и продолжил командовать кортежем, меняя развязки и улицы, после въезда в Москву. Воспоминания продолжали мучать сознание Андрея, в одиночку пытавшегося одержать победу над самим собой. Разум с возрастом любит мучить человека, напоминая о его потерях и ошибках, чтобы сделать при этом, как можно больнее…
Внедорожники друг за другом заехали в открывшиеся глухие металлические
