я запомнил, – сфокусировав внимания на комбинации цифр, произнёс Ник и отдал визитку обратно Романову.
Андрей плавно нажал на педаль газа и вывернул руль влево. Внедорожник выехал с парковки и покинул территорию объекта. Романов сунул визитку в карман куртки и включил стереосистему. Мелодичную композицию на радио тут же сменил очередной короткий выпуск новостей. Андрей слегка зевнул, чувствуя, что ему необходимо хотя бы пару часов отдыха, чтобы вернуться в полноценное рабочее состояние, но пока это были лишь мечты. Он добавил скорости езде и направился в Сокольники…
Громов встал с рабочего кресла и подошёл к бронированному стеклу окна. Его правая рука коснулась ролика управления жалюзи. Металлические шторки разомкнулись и в кабинет проникли лучи солнечного света, а один из них блеснул солнечным зайчиком по сапфировому стеклу циферблата наручных часов. Тишина окутала Михаила Ивановича и не хотела отпускать из своих крепких объятий, словно, заботливая мать, чьего тепла так не хватает.
Он слегка вздохнул, понимая, что силы покидают его. Это был отнюдь не пессимизм или умение на любом белом листе рассмотреть самую малюсенькую чёрную точку. Возраст брал своё, ведь, далёкие тридцать лет остались в прошлом, так и не рассказав о том, что в жизни бывает настоящее счастье!
Спать не хотелось! Ведь, чтобы уснуть приходилось пить седативные препараты, а после их употребления в голове стоял туман и во рту чувствовался железистый привкус. Отбить его было возможно лишь несколькими порциями односолодового виски, так в итоге и не уносившему тяжесть в сердце.
Весна уходила, а с ней уходило и бессмертие, чтобы однажды, после длинных зимних холодов воскреснуть снова вербой на ветках. Михаил Иванович любил весну, а она ему, в свою очередь, напоминала, что жизнь продолжается, как и удушливый аромат майской черёмухи, способный перебинтовать раны и заставить идти вперёд, туда, где бесконечность крутит колесо фортуны.
В этот мир Громов больше не верил. Предательства, ложь, продажность, власть; всё это было лишь обыденностью. То, что человек видит каждый день не может вызывать в нём уже какие-либо чувства. Благородство – оставалось штучным товаром, как и верность. В школах больше не учили быть человеком, как когда-то в те далёкие годы его детства в стране, которой больше не существовало на карте мира.
Михаил Иванович ослабил галстук и вернулся обратно за рабочий стол, расположившись поудобнее в офисном кресле. Он «разбудил» от «сна» ноутбук и ввёл пароль доступа в систему. Перед ним снова оказалось личное дело подполковника Николая Петровича Хабарова заместителя начальника резидентуры в Риме.
Громов не хотел верить, что Хабаров на протяжение многих лет был двойным агентом, из раза в раз подчищая за собой свои «грязные» следы. Пусть он был из не совсем простой семьи. Его отец входил в число номенклатуры ЦК КПСС и детство его прошло в большой квартире на Кутузовском проспекте с прислугой и постоянными поездками в загородный дом на выходные.
