брюки, светлая рубашка, серый пиджак, щегольские остроносые туфли, очки в тонкой оправе, шляпа, седая шевелюра и усики с бородкой в стиле французских мушкетёров. И не скажешь, что это хитрая и безжалостная нечисть. А на непропорционально длинные руки и заострённые жёлто-чёрные ногти кто ж внимание обратит?
– Ульяна Андреевна, – он встал и вежливо снял шляпу. – Прошу простить мой поздний визит, но я готов объясниться.
Я села на скамейку и опустила полог тишины. Тёмный осенний воздух замерцал и потеплел. «Паук» остался на ногах, и первым делом я предъявила ему доказательство слежки – тапку с пятном прибитого членистоногого.
– Объясняйтесь. Ваше?
– Не серчайте, – кротко попросил Арчибальд Дормидонтович. – Я только хотел быть в курсе возможных… интриг.
– Это я-то плету интриги? – я недоверчиво подняла брови.
– Простите за грубость, но того, кто имеет совесть, всегда имеют те, кто её не имеет, – пояснил мой собеседник мягко и примиряюще. – Вы, Ульяна Андреевна, – добрейшая ведьма, душа нараспашку, но вот тётя ваша… – он прикрыл глаза и мечтательно цокнул языком: – Какая женщина… – и очнулся: – …весьма непроста. И через вас на всех нас влияет. Я, так сказать, предохранялся и…
– …ещё «предохранители» имеете? – уточнила я сухо.
– Не нашли – значит, нет, – «паук» обезоруживающе улыбнулся.
– Ах вы… нечисть, – протянула я уважительно. – Ах вы, гнусный… хитрец, Арчибальд Дормидонтович.
Он небрежно поклонился.
– Ладно, к делу, – я положила тапку на скамейку. – Ребята ваши? И сядьте уже, артист…
– Ребята не мои, – заговорил он деловито. – Вы правы насчёт амулетов – трое моих парней их лишились вчера ночью. Напились в каком-то баре – где и с кем, разумеется, не помнят. Не помнят и того, как дома оказались. И скрыли от меня потерю патентных амулетов – самостоятельно найти надеялись, остолопы… – и оскалился, а его щеки задёргались, зарябили веками многочисленных жёлтых глаз. – И через амулеты-то пришлые и получили доступ к делам общины. И слежки.
– А останки?..
– Убились по всем правилам – не поднять, – Арчибальд вздохнул. – Машину нашли, но там ничего особенного. И амулеты сгорели вместе с тайной. Кто, зачем?.. – посмотрел на меня искоса: – Провокация?
– Может быть, – откинувшись на спинку и скрестив руки на груди, я напряжённо смотрела перед собой. – Может, кто-то подставляет городскую нечисть, прикрываясь вами. А может, – и прямо взглянула на своего собеседника, – вы темните, уважаемый.
– Не больше, чем вы, Ульяна Андреевна, – проговорил «паук» доброжелательно. – Без толку же на вас нападать да сети ставить, даже пришлым. Жизнь-то всем мила, а от Круга пощады не жди.
Мы замолчали. Никто не хотел раскрываться первым.
– Пора мне, пожалуй, – он встал и оправил пиджак.
– Стойте, –
