не прошло и года…
– Вообще-то это ты мне нужна, – проворчала я сварливо. – И с утра…
– Домой! – рявкнуло на весь квартал, и тётя Фиса бросила трубку.
Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа…
У Верховной был шикарный оперный голос, и по его звучанию мы наловчились определять, с какой целью нас хотят. Если она пела сопрано, значит, настроена мирно, если тяжелым низким контральто – злилась и готовилась задать перцу, а уж если орала басом… То дело дрянь.
Наверх я взлетела за минуту. Открыла дверь, вошла и сразу же попала под прицел строгих карих глаз, смотрящих из зеркала. На вид тёте Фисе – не больше сорока лет, а её реальный возраст точно не знал никто. Но ста пятидесяти вроде нет. К этой сакраментальной дате ведьма начинает стремительно дряхлеть, усыхать и умирает в свой сто пятидесятый день рождения. Так гласят легенды. В реальности же нам не хватало живучести и спокойствия в мире, дабы опровергнуть слух или подтвердить. В настоящее время. А стародавние ведьмы, говорят, доживали.
– Привет, тёть, – я закрыла дверь и сняла куртку.
На людях я, конечно, величала её Анфисой Никифоровной с уважением и подобострастием, как положено по уставу и регламенту. Но дом есть дом.
– Рассказывай, – она оперлась локтями о туалетный столик и закурила электронную сигарету.
Я чуть слюной не подавилась. Нет, я бросила… Многоточие. Я собралась с мыслями. Зойка спит, Жорик по-прежнему шуршит газетами (и слишком уж громко и возбужденно шуршит…), Кирюша поддерживает нижнюю челюсть и усердно делает вид, что его нет. Передвинув пуфик, я села напротив зеркала и рассказала. Всё, начиная с утра и заканчивая разговором с Арчибальдом.
Тётя молча внимала, курила и рассеянно смотрела мимо меня. Высокая, сухощавая, стриженая почти «под горшок». Светлые волосы, загорелая кожа и мудрые, очень старые тёмные глаза на пол-лица. Она даже в домашнем халате и тапочках производила давящее впечатление. На тонких длинных пальцах искрилось десять колец, от каждого из которых тянулись цепочки к узким браслетам на запястьях. Регалии Верховной и проводники силы Круга.
– Вот, собственно… – мне очень хотелось чаю… или чего покрепче. Но «покрепче» на нас не действовало вообще и дома не держалось.
Оставив Верховную переваривать услышанное, я пошла на кухню за чаем. Жорик глянул на меня из-за газеты виновато и вновь уткнулся в статью. Главной ведьме Круга он показываться боялся. А поскольку входной проём кухни находился прямо напротив зеркала, призрак забился в угол диванчика, придвинул стол и накрылся газетой. И даже чайник включить не рисковал. Я подмигнула духу и с чашкой пошла в коридор.
– Значит, Арчибальд побывал на месте? – Верховная по-прежнему смотрела мимо меня. – И не сказал, что в сотне шагов от этой поляны вчера ночью убили ведьму?
Я чуть чаем не поперхнулась.
– Что?..
– Мы нашли мумию, а мумифицируются, как ты знаешь, только умершие не своей смертью, – невозмутимо
