шляпу и улыбнулся: – Чудесно выглядите.
Я не выдержала и рассмеялась. Волосы дыбом, на щеке горит царапина, вся в грязи и болотной вони…
– Зачем же в глаза-то врать, а, Арчибальд Дормидонтович?
– Нечисть не умеет врать, а женщина всегда чудесно выглядит, – заявил он убеждённо и пафосно. – Она – венец творения природы, жемчужина в раковине слизистого мира, смысл его существования!
– Да вы поэт и философ, – я восхищенно цокнула языком и села на переднее сидение. – Жаль, тётя Фиса вас не ценит.
– Да, жаль, очень жаль, – фальшиво взгрустнул мой собеседник и глянул проницательно: – Что, Ульяна Андреевна, тяжело отпускает?
– Переживу, – я дёрнула плечом.
Или я его переживу, и страх меня переживёт. Исход в любом случае один, а вот удовольствие от процесса разное. Я предпочитаю наслаждаться первым.
– Осторожнее, – предупредил он серьёзно. – Смерть любит играть, но не любит тех, кто беспокоит её по мелочам.
Я кивнула. «Пауки» такое чуяли. Он снова глянул на меня и замолчал. Я тоже не заговаривала. Незачем торопить. И уставилась в окно. Арчибальд Дормидонтович ехал с педантичной аккуратностью. Останавливался на каждом светофоре, мягко тормозил перед «лежачими полицейскими» и не гнал, несмотря на полное отсутствие машин и пешеходов. Из магнитолы лился шум дождя, а по салону расплывался дорогой мужской парфюм и мой болотный «аромат».
– У меня для вас, Ульяна Андреевна, пренеприятнейшие известия.
Я снова кивнула. После слов Томки о «Пути в никуда» нетрудно догадаться, что с «паука» ничего стрясти не удалось.
– Едва мы его памяти коснулись…
– Стёрлась?.. – я внутренне похолодела. Я-то жива благодаря оберегу, а…
– Нет, к счастью, – он тормознул на «зебре». Из сумрака вынырнул бродячий пес и неспешно потрусил через дорогу. – Но включился механизм самоликвидации. Мы ничего не успели сделать. Простите.
– Ерунда, – и я тихо зевнула в кулак. – Это дело изначально… дрянное.
– Согласен, – кивнул Арчибальд Дормидонтович. – Когда дело касается нашей расы… вы же понимаете, не зря выбор пал на таких, как я. Только мы умеем уничтожать следы. И себя.
Я промолчала. Да, верно.
– Но одну странность я, Ульяна Андреевна, обнаружил, – «паук» свернул в подворотню и подрулил к моему дому. Припарковался у подъезда и серьёзно посмотрел на меня поверх очков: – И странность подозрительную.
– Какую? – я отстегнулась.
Он помолчал, подбирая слова, и неспешно начал издалека:
– Вы знаете, я врач…
– Арчибальд Дормидонтович, не томите. Я засыпаю на ходу, а ваш голос – как успокоительное. Усну же прямо здесь, не дождавшись главного.
«Паук» польщенно улыбнулся в усы, расправил сухие плечи и повторил:
