составлена виртуозно, по всем правилам советского канцелярского искусства:
Уважаемый, допустим, Иван Иванович!
В конце сего года в Москву по приглашению Союза писателей СССР прибудет знаменитый английский драматург сэр Теннеси Уильямс, который в рамках программы, утвержденной Министерством культуры СССР, ЦК КПСС и курирующими органами, посетит в домашних условиях одного из ведущих советских драматургов. Эта ответственная миссия возложена на молодого автора Роберта Крыкова, проживающего во вверенном Вам районе, по адресу: улица Качалова, дом 14, квартира 35. Однако особая комиссия Союза писателей СССР признала состояние помещения порочащим нормы советского быта, а также бросающим незаслуженную тень на всю нашу социалистическую явь. В связи с этим настоятельно просим Вас до 1 декабря с. г. провести полный ремонт вышеозначенной трехкомнатной коммунальной квартиры с радикальной заменой сантехники, агрегатов отопления и паркета. Надеемся на Вашу гражданскую сознательность и партийную ответственность. По всем частным вопросам обращаться к Крыкову Роберту Леонидовичу. Дом. телефон: 291-18-56.
С уважением
М. М. Палаткин,
секретарь СП СССР,
лауреат Ленинской и Государственной премий
– Думаешь, сработает? – засомневался я.
– Или! Умные люди только так ремонты и делают. Уже звонили. Просили отсрочки до января, когда выделят фонды. Но я им сказал: ноябрь, иначе обращусь в курирующие органы.
– Куда?
– В КГБ.
– Убедительно. Но Теннеси Уильямс, кажется, умер.
– Какая разница?! Они все равно его не знают.
– А графиня?
– Положу в больницу. Уже договорился. Ну, за светлое будущее! – Он налил еще.
Действительность окрасилась в нежные пастельные тона. В кабинет, открыв дверь ногой, зашел Торможенко и хлестнул на стол, как козырного туза, «собаку» с информашками: все они начинались теперь словами:
«Днями в ЦДЛ состоялись…»
– Пойдет? – спросил он.
– Пойдет, – капитулировал я, поняв, что сопротивление бесполезно.
Толя, не спросив, вылил оставшуюся водку в стакан, выпил, не чокаясь, крякнул, смел последние кусочки сыра «Дружба» и пошел к выходу.
– А спасибо, жлоб? – возмутился Боба.
– Плачу славой. Вы еще в мемуарах напишете, как со мной водку жрали! – не оборачиваясь, бросил тот.
Мы переглянулись и промолчали. Боба предложил снова сбегать в высотку. Перед тем как согласиться, я глянул на часы и обомлел: половина шестого, а мне забирать Алену из детского сада. Общественным транспортом в конце рабочего дня добираться до Орехова-Борисова больше часа. Схватив портфель, я ринулся к выходу.
– Экселенс, я хотел тебе дорассказать…
– Потом.
Тут на моем столе зазвонил телефон.
«А
