из наградного «маузера» стрелял.
– Попал?
– Патрон перекосило.
Когда я проходил мимо бара, Анна остановила меня жестом. Мы были знакомы: лет пять назад она возглавляла нашу комсомольскую организацию.
– Гера, угостите сигаретой!
– Да, конечно, вот…
– Спасибо! Не курите «Стюардессу», могут плохо подумать. И учтите, вас втягивают в гнусное дело. Будьте осторожны и никому не верьте! – Сказав это, она огляделась, будто за ней следили. – Никому не верьте, но особенно этой суке Регине!
В приемной тосковала над протоколами Арина. Из-за толстого слоя пудры она напоминала лицом маляршу, белившую потолок.
– Как дела? – с вымученной бодростью спросил я.
– Звонил Ник.
– Вот и хорошо!
– Сказал, что сегодня ночует у родителей.
– Не страшно. Осознает и соскучится. Ты главное – повторяй: ничего не помню.
– Зато Ленка Сурганова все помнит.
– А ты не помнишь – отсутствовала.
В алькове меня ждал хмурый Шуваев. На столе перед ним возвышалась стопка одинаковых красных папок с черными тесемками, аккуратно завязанными бантиками.
– Ну, попали мы с тобой, комсорг…
– Еще что-то случилось?
– Куда уж больше! На вот – почитай! Только что доставили. Оттуда.
Он протянул мне верхнюю папку. Никаких наклеек или надписей на ней я не заметил.
– Что это?
– «Крамольные рассказы», мать их так! Прочтешь и вернешь завтра в четырнадцать тридцать. Не опаздывай, как сегодня! В пятнадцать ноль-ноль у нас Ковригин. Перед этим надо еще мнениями обменяться с членами комиссии. Приходи пораньше.
– А кто члены?
– Завтра и узнаешь. Нет, ну что за человек? Собрание сочинений? Пожалуйста, Алексей Владимирович! На три месяца в Англию? Ради бога, Алексей Владимирович! Квартиру в Лаврушенском? Получите! Что тебе еще, сукин сын, надобно? Советская власть теперь добрая, незлобивая, пиши, как хочешь, только в электричках не разбрасывай… Ты же свои повести не разбрасываешь?
– Не разбрасываю…
– А его рукопись была в свежую немецкую газетку завернута. Такую в киоске «Союзпечати» не купишь. Из посольства. Уловил?
– Да ну?
– Вот тебе и «да ну»! Понял теперь, почему чекисты завелись?
– Теперь понял.
– Ладно. Читай, смекай, делай выводы и не повторяй чужих ошибок. Рассказы никому не показывай, ни одной душе, даже жене.
– Конечно. За кого вы меня принимаете?!
– За живого человека. Копий не снимать ни под каким видом! Строго предупредили: все экземпляры пронумерованы и учтены, бумага меченая. Твой экземпляр… – он заглянул в папку, – пятый. Иди, комсорг, завтра у нас с тобой трудный день.
Я схватил папку и рванул к двери, понимая,
