стряслось?
– Ой, и не говорите, госпожа! Страсти-то какие!
– Что ещё?.. Юная лэн, не думайте, что я этого не вижу!
– Ну не хочу я это есть! – заныла девочка, уже подкравшаяся к мусорному ведру с наполовину полной тарелкой в руках.
– Ладно, выбрасывай, горе моё. И коням ведь не скормишь, с вареньем-то… Так какие страсти?
– Вот вроде спокойная неделька выдалась, – нетерпеливо продолжил почтальон, – ну, кроме двух ограблений на тракте… Что-то разбойники в последнее время расшалились: вроде не было, не было, а тут вдруг никакого сладу с ними… А сегодня в утреннем листке такое написали! Аж печатни раньше открыли, чтобы нам с собой свежие выдать! А то как же, все знать будут, а деревенские нет? Я сам как увидел, так и обмер!
– Не томи душу, что случилось?
Оттягивая момент, парень прихлебнул чаю из тёплого рыжего блюдца.
– На короля покушение было, – трагическим шёпотом возвестил он.
Раздался громкий «бульк»: это Лив уронила опустошенную тарелку из-под каши в таз с водой, и взметнувшийся фонтан брызг украсил блестящей россыпью капель её тёмную макушку.
– Мама дорогая, – довольно-таки равнодушно откликнулась госпожа Лиден. – Но жив, конечно?
– А вы почём знаете? – протянул почтальон обиженно.
– Иначе сказали бы «убит», а не «покушение».
– Ну да, – разочарованно подтвердил парень, вновь потянувшись к блюдцу. – Жив.
– И кто же этот неудачник?
– Да герцог какой-то. Молокосос чуть за двадцать. И деньги есть, и власть, вот что ещё ему надо? Ан нет, пошёл короля убивать! Как же его… Броселианский, кажись…
– Что?!
Кресло угрожающе скрипнуло – и почтальон невольно вжал голову в плечи, когда старушка, ещё миг назад выглядевшая полной противоположностью слова «опасный», метнулась к гостю с лицом ведьмы, опаздывающей на шабаш.
– Листок! Быстро! – рявкнула госпожа Лиден, нависнув над парнишкой. – И вообще всю почту вытаскивай!
– Я не…
– Тиф в Фар-Лойле! Одни мы не болеем – на отшибе, зараза не дошла! Что, по больным пойдёшь?
– Т-тиф? – лицо почтальона успело пожелтеть, посинеть и позеленеть, прежде чем кожа его избрала оттенок благородной бледности. – Но…
– Думаешь, вру? Иди проверь!
Парнишка, спотыкаясь, бросился к сумке. Вытащив нужный листок, протянул тот старушке, вырвавшей бумагу из его трясущейся руки.
– Спасибо за гостеприимство, – пробормотал почтальон, вываливая кипу конвертов на дощатый пол. – Я это… того.
Сухо бросив «счастливого пути» в закрывающуюся дверь, госпожа Лиден заперла кухню на засов и нашарила очки на столе.
Непривычно тихая Лив мышкой скользнула за спину летописицы.
Некоторое время обе – старушка и девочка – пробегали взглядами по печатным строкам.
– М-да, –
