что-что? Не слышу!
Когда я приблизилась, он правил печатный текст.
– Мне бы завкафедрой или ученого секретаря…
Он поднял голову:
– Ученый секретарь Колбасин. Чем могу?
– Вас как зовут? – я улыбнулась.
– Ученый секретарь кафедры Колбасин, – с расстановкой назидательно повторил он.
– Но как же Вас зовут, не могу же я Вас Колбасиным величать?
Он, негодуя (наверное, принял меня за надоедливую заочницу и просительницу), с запинанием выговорил:
– Владимир Георгиевич.
– Я по поводу юбилея. Мы делаем рекламный стенд, не могли бы Вы дать информацию…
– Ничем не могу помочь! Это к Васину, – и снова погрузился в свои бумаги.
– Извините, его нет (он будто бы не знал!), а дело срочное, осталась одна неделя.
– Вы кто? – уже не церемонясь и глядя на меня обезличенными очками-блескушками, он открыл речевой аппарат с целью продолжить фразу.
– Владимир Георгиевич! Я – преподаватель с кафедры архитектуры, факультетский совет поручил мне сделать юбилейный стенд около деканата, – мне вдруг захотелось сказать дерзость:
– Перечислите, пожалуйста, базовые дисциплины и научно-педагогические достижения, если есть.
Новоявленный Владимир Георгиевич резко вдохнул веселящуюся в лучах пыль, остановил взор на двери завкафедрой Васина, что-то внутри его сдерживало. Откинувшись в кресле и поковыряв жилет, сказал, что подумает до послезавтра.
В больших учреждениях существует особый запах: его служащие и обитатели источают его сквозь стены; он просачивается в коридоры и аудитории, разносится по холлам, оседает перхотью на плечах, вырывается на свет божий и нимбом окружает эти грандиозные сооружения.
Полумифический персонаж Колбасин и живой человек Владимир Георгиевич явился на заседание Ученого совета института уже ближе к его концу.
Воздух спрессовался запахом особого единения в тесных мужских костюмах. «Все свои мужики», – заныло у него в груди… Вокруг сидело и стояло, лежало в креслах и заседало в президиуме общество числом до ста человек. Приветливые кивки, локоть к локтю, все свои в доску.
Проректор привычно хвалил и распекал всех и по отдельности, кому-то грозил за что-то и говорил «спасибо» за то, что в такое время – 10 килограммов колбасы на одну месячную зарплату – профессора с кандидатами, не требуя отдельной платы, откачивали воду из затопленных аудиторий.
Позади рядов с мужиками перед проходом сидели две женщины с измученными лицами и стенографировали. Костюмы у них были неяркие и безупречно отглажены, блузки белые, волосы крашеные.
Вдруг со стороны президиума, откуда, кроме ректора, никто не заходит, в дверь скользнула легкая фигурка в джинсах. Порядок нарушился. Мужики загудели. Проректор отпил из стакана. Женщина сзади приподнялась
