остановилась, выбрав идеально выгодную позицию под уличным фонарем, и вскинула на меня глаза.
– А у вас? – спросила она. – У вас имеются влиятельные друзья, мистер Ламент?
В свете фонаря ее кожа сделалась глянцевой, губы коварно заалели, а глаза, эффектно выделенные тенями, на какой-то миг приобрели таинственный блеск. И внезапно я испугался. Ее. Тишины. Странности нашей встречи. Я увлек Эстер с островка света во мрак и усадил на скамейку, стоявшую за фонарем. Темнота показалась мне безопаснее.
– Зачем вы явились ко мне, мисс Майн? – спросил я.
Мой голос прозвучал резко от внезапного беспокойства вкупе с неловкостью.
– Ральф заприметил вас на нашем сегодняшнем шоу. Он и сказал мне и братьям, кто вы такой.
Ральф? Я покопался в памяти. Ах, ну да! Ральф! Бармен…
– И… Пит нечаянно услышал, как вы сказали, где остановились. Он сказал Ральфу, а Ральф сказал мне, – добавила Эстер.
Нечаянно услышал? Да он наверняка последовал за мной и отцом по улице. Эта мысль заставила меня покачать головой. Чертов город!
– А что вам сказал обо мне Ральф? Кто же я такой?
– Бенни Ламент. Ральф сказал, что вы играете на фортепиано и пишете песни для всех знаменитостей. И белых, и цветных.
– Гм… И вы не могли подождать до утра?
– Когда к вам в руки заплывет крупная рыба, вы же не дадите ей уйти.
Странно, но я почувствовал себя польщенным.
– Почему вы пришли на мое шоу, мистер Ламент? – спросила Эстер.
– Ваш голос нравится отцу. Он напоминает ему о моей матери.
Брови Эстер сдвинулись, а алые губы сжались. Она не поняла, как расценить мои слова, и не знала, как на них правильно реагировать.
– А вам нравится мой голос? – В ее тоне я не услышал никакой игривости или кокетства; вопрос был задан прямо.
– Да, – признался я. – Вы, пожалуй, лучшая из всех, кого я слышал. Но у меня сложилось впечатление, что вам самой не нравится петь.
– Нет, я очень люблю петь! – возразила Эстер.
– Вы поете так, словно ненавидите свою аудиторию.
Эстер нахмурилась еще сильнее, а потом пожала плечами и сбросила с лица гримасу.
– Возможно, это и так.
– Но почему?
Эстер несколько секунд помолчала, явно обдумывая свои слова.
– Я не уверена, что вы меня поймете. И я слишком устала, чтобы объяснять. Это не так быстро и просто.
– Все дело только в публике «Шимми» или вы ненавидите всех, кто слушает ваше пение?
– Вы всегда высказываетесь без обиняков, не выбирая выражений, мистер Ламент? Всегда дерзите?
– Говорит девушка, подкараулившая меня в отеле в четыре утра.
С губ Эстер слетел смешок – глубокий, журчащий, мелодично пробулькавший в ее груди и вырвавшийся на волю из очаровательного ротика. Он настолько не вязался с ее голосом, что я тоже рассмеялся. Но мой смех был вызван скорее удивлением, нежели чем-то еще.
