утром Санни, злая и невыспавшаяся, позвонила в санаторий и взяла, точнее, выбила у главврача больничный на целую неделю. Говорила, одновременно зажимая нос пальцами для создания нужного тембра. В жесточайший насморк, сваливший работника, начальник верил слабо, но Санни была настроена решительно. За последние три года она ни разу не брала больничный, и теперь – имеет право.
– Но не в сезон же?! Что мне прикажешь делать?! Куда девать твоих пациентов? – разорялся главный.
– Лучше, чтобы я их всех заразила? – против этого довода возразить было нечего.
Санни еще какое-то время терпеливо послушала выговоры, стенания и жалобы, после чего, с чувством выполненного долга, повесила трубку. Что за претензии к ней? Никого с мало-мальски серьезными травмами у нее сейчас нет, никто не умрет и не пострадает. Обыкновенный курс терапии в состоянии сделать и Мильда с Грегором… Э, Грег ведь взял отгулы… Ну, ладно, одной Мильде будеть, конечно, нелегко, но решение всегда можно найти. Вот как она сама – смотрите и берите пример! – сбежала, струсив, бросила остальных разгребать проблемы. Чем не отличное решение?
– Ты остаешься дома? – уточнила Эля за завтраком.
– Да.
– И к лучшему, – кивнула, деловито собираясь в свой магазин. Эти сборы тоже в какой-то мере походили на бегство. Недовольная собой и обстоятельствами Санни – компания не для слабонервных.
Проводив сестру, Санни завалилась обратно в постель. Лучшее занятие – сон, никаких мыслей!
Ближе к обеду ее разбудил звонок Ника. Он тревожился, все ли в порядке и не нужна ли какая-либо помощь. Пересказал последние сплетни, главной из которых на сегодня стала необыкновенная активность одного из пациентов, который буквально проходу никому не давал, расспрашивая об исчезнувшей массажистке. Персонал, следуя регламенту, и в кои то веки. делая это с удовольствием, отвечал, что личная информация не разглашается. Приболела – исчерпывающий ответ, тем более, что коллеги и сами не знали большего.
Санни же маялась у себя в комнате, иногда перебираясь в гараж или кухню. Даже готовить пыталась, что вызывало у домового тик левого нижнего века. После ее кулинарных подвигов, кухня напоминала разоренное поле боя. Есть или же пробовать и выбрасывать приготовленное, Санни приходилось в одиночку.
Спала, читала, ухаживала за двухколесными любимцами. Притворялась перед домовым и Элей, перед самой собой, что ничего не происходит. Сидит себе человек дома, и сидит. Никого не трогает.
Ее ни днем, ни ночью, не отпускали мысли о недоколдуне. Замирала с зубной щеткой во рту или с книгой в руках, вдруг ясно слыша в голове его стон удовольствия. Фантазия заходила дальше, мужской голос в голове начинал стонать ее имя, звать. Каждую ночь ее преследовали сны, неприличные и возбуждающие. И в минуты наибольшей уязвимости, когда просыпалась на мокрых от пота простынях, Санни жалела, что ее сны не сбываются подобно Элиным.
Все это пугало, сильно. Что она знает о некоем Флориане Вайссе? Кроме того, что ее руки хорошенько изучили его тело, помнят гладкость
