вечером, когда через раскрытые окна уже веяло ароматом раннего лета, и по комнате летал легкий тополиный пушок, от которого у Гели вечно чесался нос, Володя сидел за столом и что-то писал в толстую тетрадь. Он внимательно рассматривал сложные чертежи в большой, но тонкой синей книге. Вдруг он положил ручку и повернулся.
– Гель, может мы вместе в отпуск с тобой махнем? У нас скоро сдача модели, и мне путевку дают в санаторий. Я могу поговорить и про тебя, ты же невеста, дадут. Пусть за деньги, не страшно, денег хватит. Это на море, Гельчонок, в Крыму. Поедем?
Геля посмотрела на Володю, в его глазах была такая нежность, что на душе у нее разлилась теплая волна. Как бы она хотела поехать… Но Ирка, этот кучерявый цыпленок, маленький и родной…
– Вов, мне маму с бабушкой надо поехать навестить, помочь им, я обещала. А ты в этот раз отдохни сам, от путевки не вздумай отказываться, а то больше не дадут. А потом, я обещаю, всегда вместе будем, я тебя ни на минутку не отпущу. Правда.
– Неее. Я без тебя не поеду. Вместе к твоим махнем, а потом моих навестим. У меня тоже в селе мать с отцом. И братья с сестрами, там нароооду. Весело, и ты понравишься им, точно. Особенно отцу. Он любит таких, настоящих. Больших. Сильных.
Геля не знала, что ей делать. Ей было так стыдно перед чистым, как стеклышко, парнем. Володя был совершенно, патологически, нездешне порядочен, честен, старомоден даже. Она сначала даже стеснялась перед ним раздеваться, в такие моменты ей казалось, что она слишком опытная, даже развратная. А он был деликатен настолько, что Геля поражалась, как совершенно деревенский парень может быть таким…
– Там, у меня в пОртфеле картинка есть, ребята снимали, глянь, море. Ты море видала?
Геля подошла, обняла, потерлась как кошка щекой о щеку.
– ПортфЕль, Вов. Запомни. ПортфЕль… Нет, море никогда не видела, по телевизору если только. Ну и на фотках.
– Море надо видеть, меня четыре года болтало. Ну и знаешь… Ты поправляй уж меня. А то ребята тоже смеются.
– Да ладно. Пусть это будет самым большим твоим недостатком… Я подумаю, Вов, маме напишу. Она кстати позвонить должна, мы договорились, с телеграфа. Она там разговор по субботам заказывает.
Вернувшись с вокзала, и, зачем-то припрятав купленный билет подальше, Геля достала чемодан. Она окончательно решилась на разговор, приготовила Иркину фотографию и сотый раз перебирала в голове слова, которые скажет. Её история теперь казалась ей дикой, некрасивой и пошлой. Но самым страшным было то, что она врала. Геля вспоминала, сколько она всего навыдумывала, чтобы даже нечаянно не обмолвиться о дочурке. Прятала паспорт у Верки. Закрыла все детские вещички в комнате матери, сказав. что ключ отчим увез с собой. А про найденную под кроватью неваляшку придумала трогательную историю про подругу, сбежавшую от мужа. Второй раз в своей жизни она обманывала, без смысла, просто от страха и запутавшись… Зачем?
Измучив себя мыслями, бросив чемодан
