прокричал снова. Велес нарушил тягостное молчание:
– Надо чаще собираться… Авось будем хоть знать, что с миром делается. Ведь мы его тоже меняли…
Томас спросил шепотом у Яры:
– Но ведь, как я понял калику, эти демоны… эти старые боги, не меняли мир?
– Велес, – ответила она таким жарким шепотом, что у него заполыхало ухо, – если верить калике, первый из людей, кто придумал каменный топор и стал охотиться на зверей. И других приучил. Потом он стал богом охоты. Вообще среди богов, созданных Родом, много богов, которые из людей сами стали богами. Ну, тоже как и Велес. Перун вон весь помешан на воинских подвигах, воинской чести и славе, он был лучшим воином на всем белом свете, он доказывал, что именно война улучшает породу людей, заставляет больше трудиться… Словом, он стал богом войны, как и другие боги из людей, через своих последователей.
Прокричали и третьи петухи. Усталые боги прошлых времен поднимались, исчезали. Кто просто уходил в лес, кто подолгу прощался с другими, обнимался, проливал слезу, а кто и словно растворялся в воздухе. Ни тебе черного дыма, ни запаха серы и смолы. Даже адским пламенем не пахнуло, к немалому облегчению и одновременно разочарованию Томаса.
– Петух прокричал, – сказал Велес угрюмо, – гулянка кончается… наступает время деловых людей.
Последние двое лесных жителей просто нырнули с мест в багровую россыпь углей, словно в родное болото. Томас ощутил жар, словно его душу уже жгли, пронзив вертелом, над костром.
Теперь уже ясно, что все их ночные гости пришли из ада!
Когда трое странников остались одни, калика еще сидел, уронив голову на руки, а Томас насторожился, подбежал к краю поляны.
Их кони, на которых они прибыли сюда, исчезли. Вместо них с кустов обрывали желтые листья трое самых совершенных созданий, каких Томас когда-либо видел. Нет, самым совершенным созданием была его невеста Крижина, но следом за нею стояли эти трое сказочно прекрасных коней. Все трое уже оседланные, с полными седельными сумами. Вороной жеребец, белый конь и гнедая кобыла с хитрыми глазами. У всех были длинные гривы, тонкие мускулистые ноги и у каждого грудь бугрилась сухими мышцами.
– Кони… – прошептал Томас так, словно боялся спугнуть бабочек. – Пресвятая Дева! Это нам?
– Мне и Яре, – буркнул калика, поднимаясь. Он повел плечами, разминая после долгой ночи. – Одного придется взять в запас… Ты ж не примешь в дар от демонов?
Томас оскорбился:
– Думаешь, струшу?.. Я поскачу на таком коне, даже если он на полном скаку может обратиться в дым! Да я на таком коне… Да я… Если он даже от самого дьявола из рук в руки…
Калика взял себе черного, как ночь, жеребца, Ярослава вскочила в седло гнедого, не дожидаясь помощи благородного рыцаря. Томас медленно подошел к белому, как снег, жеребцу, чувствуя значимость момента. Белого коня всегда отдают вожаку, предводителю. Он, Томас Мальтон, должен вернуться в Британию на белом коне. Да
