который оказался предателем. С тех пор они не общались. И сейчас Регарди не мог представить, что будет говорить этому человеку, которого когда-то был ему ближе, чем отец.
Впрочем, говорить не пришлось – дядя всегда предпочитал делать это сам, превращая собеседников в невольных слушателей бесконечного потока своих мыслей.
– Будь я проклят, Ар, – пробасил он, отпуская его. – Дваро не жилец на этом свете! Как только я узнал, что случилось, сразу отправил человека перерезать ему глотку, но паскудец оказался хитер. Скрылся за юбкой своих самонийских подружек, а у меня на Западе рук нет. Извини, что пришел так поздно, но я спешил, честно.
– Да все в порядке, – ответил Регарди, не увереный, что говорил правду. – Дваро меня больше не интересует, все в прошлом. Как вы?
– Ну, у меня в отличие от тебя точно все в порядке, – передразнил его Абир, гремя бокалами у бара. – Ганс, поторопи ребят, у нас мало времени. Неприятности мы любим, но сейчас они не нужны. И кстати, извини, за вторжение.
Внятный поток слов прекратился, сменившись бессвязным бульканьем. Дядя пробовал местные напитки. Очевидно, процедура прошла не совсем удачно, потому что столовую огласил хриплый кашель, за которым последовали громкие харчки, отчетливо слышимые даже на фоне дождя.
– Уф, – с трудом отдышался Абир. – Я говорю, извини, что вошел через окно. Понимаешь, твой отец все-таки выписал приказ на мой арест, после того как я угнал две галеры из Гундапакса. Не мог же я оставить своих арвакских друзей в беде. У Согдарии двенадцать боевых дромонов, а у них всего пять. Пришлось восстанавливать справедливость. Чего-то я отвлекся. Ну и задиристая штука! Не знал, что ангелочки из приюта Амирона балуются такими напитками. Ты вещи собирать будешь?
Неожиданный вопрос сбил Арлинга с толку.
– То есть? – недоуменно переспросил он.
– Памятный платочек от девушки, мамино колечко, уздечка любимой лошади…
Регарди растерянно покачал головой, не совсем понимая, о чем шла речь.
– Отлично, – подхватил Абир. – Долгие сборы нам ни к чему. Уже все готово. Завтра отплываем из Ерифреи. Отправились бы еще сегодня ночью, да штормит так, будто у морского черта пузо вспучило. Ганс, шкура тупая, хватит на девку пялиться, готовь веревку.
– Ты уже уходишь? – Арлинг с трудом подбирал слова, чувствуя, что ветер выдул у него из головы все мысли.
– Мы уходим, дорогой племянник! Ар, с каких пор ты стал соображать так, словно у тебя башка песком набита? Да будь я проклят, если ты пробудешь в этом засахаренном сарае еще час. Иди сюда, придется спускаться по веревке. Не хочу поднимать шумиху раньше времени. Ты даже не представляешь, какой сюрприз мы приготовим этому засранцу. Элджерон собственный локоть откусит, попомни мои слова.
– Дядя, – прервать речевой поток Абира было трудно, но Арлинг каким-то чудом это удалось. – Если вы не заметили,
