И лучше ты меня не зли, племянничек, потому что ты спустишься по этой проклятой веревке, хочешь ты этого или нет. Ясно?
Арлингу показалось, что в коридоре раздались шаги. Угадать, кто к ним шел, было нетрудно. Приближалось время обеда, и одна из сиделок направлялась узнать, что он желал отведать сегодня. Если бы в двух шагах от него не стоял Абир, а буря не стучалась в окно столь яростно, он бы с радостью занялся составлением меню – в последнее время еда доставляла ему несказанное удовольствие, став излюбленным развлечением. Что ж, вчера была рыба, значит сегодня должно быть мясо, лучше курятина, бобы он тоже давно не ел, ну и конечно, десерт – ванильное мороженое и шоколад. Их вкусовое сочетание приводило его в восторг. И вино, много вина…
– Приглядывать за слепым на корабле нелегко, – усмехнулся он. – Зачем вам такая обуза? Еще за борт упаду.
Абир раскатисто рассмеялся, словно Арлинг рассказал ему забавную шутку.
– Рыб покормить ты всегда успеешь! Таскать в трюмах сундуки с золотом – вот это обуза. И друзей-пиратов искушает, и врагов притягивает. Ар, ты мне честно скажи. Тебе ведь сейчас наплевать – в приюте остаться или на моем корабле плыть. А раз так, то зачем мы тратим мое время?
Дядя появлялся в его жизни редко, но каждая их встреча оставляла в ней след, который не могла уничтожить ни одна буря. Абир обладал редким умением озвучивать те мысли, которые Арлинг предпочитал прятать в самые дальние уголки сознания.
Он колебался ровно столько, сколько звучали шаги сиделки в коридоре. Дернулась ручка запертой двери, послушался стук, за ним еще один – громкий и настойчивый.
Арлинг подобрал трость и решительно шагнул к окну. Туда, где свистел ветер и грохотал гром. Ему не нужно было собирать вещи. Нож Бардарона, который он всегда носил в правом сапоге, был при нем. Больше в Доме Света Амирона ему ничего не принадлежало. Абир был прав – палуба пиратской галеры была ничем не хуже стен приюта.
– Привяжите меня крепче, – прошептал он, прислушиваясь к странному чувству, растущему в груди. Тоска, страх и тревога клокотали в нем, словно волны, разбивающиеся о камни. Мокрые глыбы щетинились острыми осколками, вырастая из голой, побитой ветрами и временем скалы. У этой скалы было имя. Когда-то ее звали Надежда.
Побег из божьей обители он не запомнил. Уже сидя в каюте Абира, Арлинг пытался собрать его по кускам – так стараются восстановить навсегда ушедший с пробуждением сон. Его обрывки тонули в морской пучине, уносимые подводным течением все дальше и глубже. Ему никогда не вспомнить то, что забрало время. И никогда не понять, почему это произошло именно с ним.
Спуск по веревке длился вечность. Внизу – распахнутые ворота ада. Ветер колотил его о каменную стену, дождь заливал лицо, попадая в нос и уши, мешая дышать и заставляя стучать зубами от холода. Затем тряска в карете вместе с дядей и незнакомыми людьми –
