Инстинктивно я понимала, что не могу позволить себе уступить в этом вопросе, потому что такое влияние было бы негативным: в моей жизни не осталось бы никакого утешения, поддержки и надежды на лучшее. Атеизм уничтожил бы нас обоих. Я должна была ловить каждый лучик надежды, чтобы иметь достаточно веры для нас обоих, если из нашего затруднительного положения мог выйти хоть какой-нибудь толк.
После визита к стоматологу Стивен произнес: «Он сказал мне, чтобы я больше не приходил. Он уже ничем не может помочь».
Встречи Христианского союза были малочисленны, а со временем посетителей становилось все меньше. Темой для обсуждений в том семестре служила природа божественной благодати, но скоро стало ясно, что лидеры группы, в числе которых был молодой капеллан, которого мы называли «Преподобный Гороховый Суп» (по созвучию с его именем), придерживались твердого убеждения, что лишь практикующие христиане, прошедшие обряд крещения и регулярно причащающиеся, достойны божественной благодати, спасения и тому подобных милостей Божьих; только такие христиане, по их мнению, достойны Царствия Небесного. Мы с Маргарет были настолько возмущены, что демонстративно покинули собрание, яростно составляя списки родственников, друзей, просто хороших людей, не соответствовавших критериям отбора, и продолжали обсуждать эту тему между собой в течение долгого времени. Обсуждение продолжилось и в каникулы, которые я провела с Маргарет у ее родителей в Йоркшире.
Сейчас студенты-филологи все чаще проводят за границей целый год, изучая иностранный язык. В 60-е считалось роскошью провести даже один семестр в стране, язык которой ты изучаешь. В конце апреля нас, студентов Уэстфилда, отправили на запланированный курс в университете Валенсии. Ехать надо было с пересадкой: сначала на поезде, потом на корабле. Добравшись до места назначения, мы обнаружили, что никакого курса нет и в помине; все, что нам мог предложить университет, – это несколько лекций о Шекспире на испанском языке. На нас налагалось единственное обязательство: забрать сертификаты посещения в конце семестра (присутствовать на лекциях было необязательно). Мы сходили на одну лекцию, представлявшую собой пародию на анализ «Макбета», и решили, что с нас достаточно. В школе мне хватило Шекспира на всю жизнь; дополнительная доза на испанском была мне противопоказана. Однокурсники полностью меня поддержали, и мы единогласно выбрали пляж.
Две недели спустя все остальные так же продолжали ходить на пляж, а я лежала в своей комнате на седьмом этаже кондоминиума, прикованная к постели страшной головной болью, которую я считала последствием солнечного удара, но которая на поверку оказалась тяжелым случаем ветрянки. Я и без этого чувствовала себя ужасно несчастной. Мне очень не хватало Стивена: общение по телефону тогда не было принято, а писем он мне не писал, хотя я написала ему, наверное, сотню. Я находила утешение лишь у своих друзей из Уэстфилда,
