набережной, в ресторанах и барах, где мы участвовали в фиестах и танцах, слушали хриплоголосых певцов и ахали, любуясь фейерверками. Я быстро сошлась с людьми, не принадлежащими крохотному мирку Сент-Олбанса, – в основном моими новыми друзьями стали другие молодые люди с курса – и вместе с ними окунулась в экзотическую пьянящую атмосферу Испании, пробуя на вкус взрослую, независимую жизнь вдали от дома, родительской семьи и отупляющей школьной дисциплины.
Когда я вернулась в Англию, меня тут же взяли в оборот родители, обрадованные моим возвращением в целости и сохранности; они задумали семейное путешествие в Нидерланды, Бельгию и Люксембург. Этот опыт еще больше расширил мой кругозор: мой отец стал специалистом по таким поездкам, устраивая их для нас в течение многих лет – с тех пор как я впервые посетила Бретань в возрасте десяти лет. Его энтузиазм поместил нас в авангард туристического движения: мы проехали сотни миль по извилистым деревенским дорогам Европы, находящейся в процессе восстановления после травмы военного времени, посещали города, соборы и художественные галереи, которые становились открытием и для родителей. Поездки были одновременно и познавательными, являя собой лучший образовательный коктейль из истории и искусства, и приятными, наполненными жизненными радостями – вином, хорошей едой и летним солнцем – на фоне военных мест памяти и кладбищ на полях Фландрии.
Когда не было экскурсий, наши дни проходили на пляже, а вечера – на набережной, в ресторанах и барах, где мы участвовали в фиестах и танцах, слушали хриплоголосых певцов и ахали, любуясь фейерверками.
Осенью я вернулась в школу, где почувствовала, как выросла моя уверенность в себе в свете пережитого летом. Я постепенно выбиралась из кокона, а школа лишь в ничтожной мере поддерживала мою новообретенную в путешествиях самостоятельность. Будучи старшей ученицей, я устроила показ мод для шестиклассниц, используя новые формы сатиры, которые почерпнула из телепрограмм; модели были сконструированы из предметов школьной формы, надетых не на то место, где им предназначено находиться. Ни о какой дисциплине уже не могло быть и речи, когда вся школа скандировала на лестнице за дверями актового зала, требуя допуска на шоу, а мисс Миклджон (также известная как Мик), коренастая, закаленная непогодой преподавательница физкультуры, под чье низкое, пугающе неженское рявканье выстраивалась вся школа, впервые чуть не пала жертвой апоплексии, безуспешно пытаясь перекричать несмолкающий гвалт. В отчаянии она прибегла к дребезжащему громкоговорителю, который в обычном порядке доставали лишь на дни спорта и выставки домашних животных, а также с целью регулирования бесконечной «змейки», в которую мы выстраивались, маршируя по закоулкам Сент-Олбанса на ежеквартальную проповедь в аббатстве.
Та первая осенняя четверть учебного 1962 года не предназначалась для шоу. Ее предполагалось посвятить поступлению в университет. К прискорбию, мои отметки оставляли желать лучшего. Кубинский ракетный кризис, случившийся в октябре вопреки нашему заискиванию перед
