и то, что колдунья стала меняться на глазах. Она вдруг резко состарилась, уменьшилась, сгорбилась, ее нос вырос, заострился, а потом скрючился. Тело ее стало коротким, а руки сохранили длину – она стала похожа на настоящую ведьму, которой обычно пугают непослушных малышей. Крейтервейс разложила на столе продукты: плошку с зерном, склянку с молоком, кулечек изюма… Я видела, как она варила кашу, помешивая в котелке длинной деревянной ложкой. Однажды только спросила у меня, какой величины были яблочные ломтики – и я вроде бы ответила, не поднимая век, что, примерно такие и показала размер, сложив вместе большой и указательный пальцы. Она опять кивнула и продолжила свое занятие. Ее длинные руки так и мелькали над плитой, а большая голова покачивалась на тонкой шее. А мой сон продолжался самым невероятным образом: я парила под потолком в огромной зале, задевая хрустальную люстру, потом вылетела в окно – легкость и радость сопровождали мой полет. Я видела брата, сестру и кузена – они сидели среди высоких трав и ели кашу. Вил протянул мне яблочный ломтик – я подлетела, схватила его, съела и опять рванула ввысь. А потом травы исчезли, и мы все оказались возле ограды, через лазейку в которой проникли на «спорную» землю – я видела знакомые улицы – но почему-то сверху, вот за тем поворотом – наш дом! Иза, Вил и Фабиан побежали со всех ног к дому, а передо мной возникла колдунья Крейтервейс, молодая, как раньше. «Проводила их? Убедилась, что они дома? Теперь возвращайся! Но прежде – погляди с высоты, не растет ли где такая трава? – она показала мне серебристо-зеленые стебельки, усыпанные крошечными фиолетовыми цветочками. – Глаза у тебя зоркие, память отличная – как найдешь, где растет – запомни это место». А я и так знала, где растет такая трава – в герцогском парке возле старых дубов. И еще в прибрежной зоне… Крейтервейс довольно кивнула. Потом она разломила грубую ржаную лепешку с травами и стала подкидывать кусочки в воздух, а я ловила их, то взмывая вверх, то опускаясь ниже – ловила, ела и хохотала, кувыркаясь в воздухе.
Благодаря Вилу, моему дорогому кузену, который записал эту историю, изменив все так, чтобы ее сочли сказкой, люди до сих пор считают, что мой отец, великий волшебник Веттербок, поссорился с колдуньей Крейтервейс, и та в отместку превратила меня в гусыню. На самом деле я сама захотела работать у колдуньи. Главной причиной было то, что моя способность все запоминать, наконец, кому-то пригодилась. Я, конечно, тосковала по родительскому дому, но меня грела мысль о том, что я пожертвовала безмятежной жизнью ради спасения своих родных. И еще – мне очень нравилось летать, парить над землей. Тело легкое, крылья сильные, один взмах, другой и – земля с высоты – поля, луга, леса, города… Счастливее моментов у меня не было. Говорить с глупыми птицами, правда, было не о чем – их язык уж больно примитивен: «еда тут», «там опасно», «не подходи, заклюю», «лети за мной», «пора спать». Но зато – полет. Свобода и счастье. Я высматривала с высоты – зрение у меня обострилось – где растут нужные
