все проходит. Или за четыре.
– Или за шесть.
Их разобрал смех, и минуту они смеялись, переглядываясь. Стоило одному перестать, второй тут же затихал – и через несколько секунд они снова начинали хохотать.
– На ха-ха пробило, – сказал Горский.
– Не, – сказала Алена, – я на измену села. И тут открывается дверь и появляется человек… ну, как тебе его описать? Собственно, он выглядел как Будда.
– А как выглядит Будда? – заинтересовался Горский
– Не знаю, – задумалась Алена, – ну, в зависимости от перерождения, наверное. По-разному.
– А в тот раз?
– Ну, в тот раз он выглядел обычно. Невысокий, в очень дорогом пиджаке, в золотых очках, кажется… короче, он входит в приемную, а я стою с чашкой кофе… как столб. Я кофе хотела попить, чтобы в себя прийти, – пояснила она. – И он как посмотрел на меня, меня сразу торкнуло: вот человек, который меня понимает. Который меня, так сказать, спасет. Потому что сразу было видно: он во все врубается.
Горский кивнул. Будда явился Алене в облике нового русского – нормально. Горский знал людей, видевших Будду – или иное божество – в облике камешка на берегу моря, бабочки необычной расцветки, енота в «Уголке Дурова» или даже пачки чая со слоном. На такие сильные переживания редко пробивало с травы – требовались вещества посерьезней. Всему этому Горский не удивлялся: он знал – в любом объекте можно обнаружить признаки Божественного, а психоделики – на то и психоделики, что в этом помогают. Ну, а кому что достанется, вероятно, зависит от личной кармы. Или – от Пути, по которому идешь. Или – от случая. На самом деле, ответ на этот вопрос непринципиален.
– Короче, его звали Андрей Альперович, какой-то коммерсант. Они с партнером пришли на переговоры к Виталику – и про факс все забыли, слава, как выражается мой брат, Джа.
– Так факс действительно был на итальянском?
Алена наморщила лоб.
– Не помню. Сейчас мне кажется, что да, но, может, и на английском. Пойму, когда трава… это самое… рассосется.
Снова запищал зуммер у двери. Это пришел Антон.
Через десять минут Горский узна́ет о Жене Королевой. Антон расскажет всю историю, путано, взволнованно, по свежим следам. Представляешь, на моих глазах тетка умерла от овердоза! и больше всего будет потрясен, что вот, тридцать лет, денег до хрена, а тоже уважают вещества, хотя на́ тебе, какой финал. Может, вещества не прощают, когда ты про деньги паришься, как думаешь? Нет, Горский так не думает, Алена тем более, но чем дальше Антон рассказывал, тем сильнее паранойяльный червячок сомнения шевелится в душе у Горского. Что-то не так в этой истории, и он даже знает – что.
Горский представляет себя на кафедре перед воображаемой аудиторией. Может быть – даже в собственном МХТИ, где отучился три года. Перед ним – распахнутые
