можно будет снова увидеть красавицу. Слушать её чарующий картавый голосок, ловить взгляды и улыбки; может быть, сесть рядом. Надо попытаться. Жизнь сделалась так хороша, что захотелось петь. Чудесный день сиял над Городом; на Марсовом поле было полно гуляющих. Мимо проходили девушки, смеющиеся и нарядные; волны благовоний касались трепетавших ноздрей поэта. И завтра будет такой же день, и послезавтра, и ещё много-много сияющих дней впереди. Как хорошо быть молодым в пору, когда на всей земле царят мир и тишина! А родись он на десяток-другой лет раньше, и угодил бы в кровавое месиво гражданской войны. Позади тьма. И молодой человек горячо поздравил себя с тем, что родился именно сейчас, да ещё одновременно с великими поэтами Тибуллом, Проперцием, Горацием, Вергилием, – и Коринной.
Грецын был весьма озадачен нежданным приходом Назона.
– Почему тебя не было на декламациях? – упрекнул он.
– Забыл, – солгал тот. – Забыл, а друзья меня не предупредили. Меж тем и полон стихами и хочу декламировать.
– Я готов слушать.
– Ты сам поэт и знаешь, что при декламации нужна аудитория. Не слышал ли ты , у кого сегодня гости, которые захотят стать слушателями?
Нет, Грецын не слышал. Но отступать Назон не собирался.
– Помнится, ты как-то говорил, что у твоего дяди Руфа устраиваются иногда декламации.
– Да. Иногда, – подтвердил Грецын. – Дядя знает толк в поэзии.
– Так пойдём! Ты мог бы ввести меня в его дом?
Торопливая настойчивость приятеля вызывала недоумение рассудительного Грецына, однако он знал, что Назон сочиняет иногда превосходные стихи , и был непрочь похвастать таким другом перед важным дядей.
– Хорошо, я договорюсь с дядей о времени нашего посещения.
– Нет, сегодня, не откладывая! – И так как Грецын медлил, Назон обиделся. – Как хочешь. Тогда я пойду к кому-нибудь другому.
– Да погоди, – задумался Грецын. – У дяди сейчас вся семья в деревне, и никаких лите6ратурных вечеров. Если он сейчас кого-то угощает, то только по должности.
– Мне всё равно, – тряхнул кудрями поэт. Ему самому была противна собственная навязчивость, однако желание попасть в дом, где сегодня будет Коринна пересиливало всё.
Претор Руф равнодушно встретил появление племянника с каким-то приятелем, а, услыхав предложение устроить декламацию, удивился. Он ждал к обеду нескольких клиентов с жёнами и выразил откровенное сомнение, что этих необразованных людей заинтересует поэзия.
– Будут фокусники, этого достаточно, – заключил он.
Грецын, заметив огорчение спутника, попытался уговорить дядю.
– Тебе что, негде сегодня пообедать? – насмешливо осведомился Руф .
– Дядюшка, твои клиенты должны почувствовать, что пришли в аристократ- ический дом. Поэзия – благородное развлечение.
– Как тебе угодно, –
