бы заехать к Суль-Бритт Ууситало? – спросил он без обиняков. – Я обещал съездить туда и посмотреть, как там у нее дела. Звонили с ее работы, волнуются. Она живет по дороге на Лехтиниеми.
Ребекка мысленно заскрежетала зубами.
«Вечно он тащит меня то по одному, то по другому делу. Дает обещания кому попало. А потом является сюда в воскресенье ни свет ни заря».
Но Кристер уже открыл дверцу машины со стороны пассажирского сиденья.
– Залезай, – пригласил он Сиввинга и отодвинул сиденье подальше, чтобы старику было легче усесться.
«Он добрый, – подумала Ребекка. – Такой добрый и внимательный». И тут же ощутила очередной укол совести.
– Анна-Хелена Алаярви, ты ее наверняка знаешь, дочь Йосты Асплунда, – проговорил Сиввинг, с трудом застегивая ремень безопасности на своем большом животе. – Она работает с Суль-Бритт в «Ледяном дворце» официанткой на завтраке. Звонила и волновалась: Суль-Бритт не вышла на работу. Я пообещал ей сходить туда и проверить. Нам с Беллой все равно надо прогуляться. Но тут я увидел, что приехал Кристер.
– Хорошо, что вы со мной, – продолжал он. – Вдруг придется ломать дверь.
Он оглядел их довольным взглядом. Прокурор и полицейский.
– Это делается немножко не так, – ответила Ребекка.
– Да нет же, – со смехом отвечал Кристер. – Именно так это и делается. Ребекка залезает на крышу и изящно протискивается в форточку, а я вышибаю плечом дверь.
Они свернули в сторону Лехтиниеми.
– Ты ее хорошо знаешь, эту Суль-Бритт? – спросил Кристер.
Ребекка сидела на заднем сиденье с Верой и собакой Сиввинга Беллой – немецким короткошерстным пойнтером. Щену пришлось разделить клетку с собаками Кристера.
Вся машина пропахла псиной, к тому же Белла, которую укачивало, пускала слюни длинными струнками.
– Ну, не то чтобы хорошо, – ответил Сиввинг. – Ее дом немного на отшибе. И к тому же она куда моложе меня. Но Суль-Бритт всегда здесь жила – ясное дело, мы здороваемся, когда встречаемся. Несколько лет назад у нее возникли проблемы с алкоголем. Так что в те времена никто не удивился бы, если бы она не пришла на работу, – такое случалось. Там все об этом знали. Однажды она появилась у меня на крыльце, чтобы одолжить денег. Я сказал, что денег не дам, но угощу обедом, если она хочет. Она не захотела. В общем, вот так. А три года назад ее сына насмерть сбила машина. Ему было тридцать пять, он работал в ледяных мастерских в Юккасъярви[4], когда-то отлично бегал на лыжах, в семнадцать лет выиграл первенство среди юниоров. После него остался мальчик, которому было тогда года три-четыре. Как бишь его звали…
Сиввинг замолк и затряс головой, словно желая вытрясти из себя имя ребенка. Продолжать рассказ без имени не представлялось возможным.
«Боже мой, до чего он болтлив!» – думала Ребекка, глядя сквозь стекло машины.
Наконец имя вспомнилось.
– Маркус! Тут тоже своя история. Мама давно перебралась в Стокгольм. У
Юккасъярви – местечко на севере Швеции, где каждый год строится отель полностью изо льда.
