и во снеСоловьи не споют,
Рабы о весне
По бадье узнают:
Вернётся обратно
В снегу, как в пуху,
И сразу понятно —
Зима наверху…
Избитый жестоко
Работный народ,
Пустил раньше срока
Для сына завод.
И дом из гранита
У домны сложил,
Чтоб младший Демидов
В нём жил не тужил.
На выступе горном,
У Нейвы-реки
Вознёсся он гордо
С отцовской руки.
Заводчик бывалый,
Жесток, как всегда,
Приладил к подвалам
Трубу от пруда.
Чтоб шлюз поскорей
У плотины поднять,
Когда бунтарей
Доведётся унять…
Томился город на жаре,
А я всё думал о фузеях
В стенах Уральского музея,
О ядрах, пушках, о Петре,
Его характере крутом,
Могучей силе и о том,
Как стала Русь морской державой,
Как жил Урал в тот трудный час,
Как били шведов под Полтавой
Из пушек, сделанных у нас.
Улыбка
Она мне просто улыбнулась,
к маршрутке мимо проходя,
теплом души моей коснулась
в канун осеннего дождя.
И сердце трепетно забилось,
как билось в юности не раз!
То, что забылось, возвратилось
в задорном взгляде серых глаз.
И всё вокруг октавой выше
запело вдруг, за тактом такт,
и даже дождь стал бить по крыше
как-то возвышенно, не так!
Солнце
Оно явилось к нам тогда,
когда к зонтам привыкли люди,
и уж казалось, что не будет
его над нами никогда.
На миг откуда-то взялось
и, раздарив прохожим тени,
на ваши белые колени
котёнком рыжим улеглось.
Теперь уж я давно в летах.
Из дома в дождик не вылажу,
но всё того котёнка глажу
в своих несбыточных мечтах.
Снег
По неведомым законам
до поры глубокой, жаркой
одиноким рыхлым комом
пролежал он в автопарке.
Били в бок его лопаты,
обдавали дымом ЗИЛы,
солнце гребень ноздреватый,
будто стрелами, пронзило.
Но по чьей-то доброй воле
уцелел он у забора,
чтоб растаять от мозолей
на ладонях у шофёра.
Поздняя любовь
Полюбила его —
Молодого, несмелого —
Та, что в свете была
Королеве под стать,
Как от снега земля
Стала ждать танца белого,
И листва на ветру
Утомилась летать.
Видно, Богом одним
Наша жизнь так устроена,
Что приходит любовь
Не весною в капель.
Вспыхнет ярким огнём
Вдруг осенней порой она
И погаснет одна,
Безответной,
