мышц, хлёсткий взмах рукой и – страшный, пронзительный крик:
…и – й – Я!!!
Короткий свист рассекаемого воздуха.
Заканчивалось всегда одинаково: удар сшибал Корчёма с ног. Бедолага поднимался, шатаясь, как пьяный, тряс головой, орал отнюдь не благим матом. Мол, неправильно, так не должно быть, мешают доспехи (плохому танцору…). И всегда нож торчал точно из конспекта.
А насчёт «так не должно быть» – мы давно сообразили, в чём дело. Это простоватый Корчём не дотумкал, что Белый, тоже следя за его бёдрами, догадывается, в какую сторону тот бросится. Но наш недоумок даже не пытался финтить или скрывать свои намерения.
Теперь думаю, что от настоящего финна и кевлар бы не спас. Разве что новейший бронежилет с насыпными пластинами микросфер на основе нитрида бора. Но тогда о кевларе слыхом не слыхивали.
Позже Белый потряс нас иначе: объявил между делом, что мечтает о Высшей школе КГБ – чтобы, значит, в разведку.
Смелое заявление. В те времена «Семнадцать мгновений весны» на экран ещё не вышли, зато каждый третий анекдот был про товарища майора. Да и аббревиатура КГБ прочно связывалась со словом сексот, или стукач. Но насчёт Белого сомнений не возникло, и тот факт, что он решил податься в чекисты, мы просто приняли к сведению. И не было никаких шуточек, типа: «А кто у нас работает в органах, но не гинеколог?»
В конце концов Белый своего добился и потом, по слухам, служил нелегалом на Западе. А вернувшись, определился на Лубянку. Вот такой это был человек.
Вот двери оружейного открылись – Белый двинулся дальше, даже не оглянувшись. Тоже мне, чекист. Ладно, хватит в догонялки играть.
– Белый!
Реакция у него ещё та: полсекунды повернуться и узнать; и тут же – ослепительная улыбка. Вспомнилось, с огромным радиусом поражения особей женского пола.
Итак, секунда – и:
– Костя?
Надо же, назвал, как прежде!
Конечно, хлопки по спине, взаимное лицезрение.
Волнистые и не просто белые – сверкающие белизной волосы. Контраст между широкими плечами и узкими бёдрами – классический перевернутый треугольник, куда там нынешним бегемотистым качкам. По-прежнему напоминает закрученную туго пружину, всегда готовую распрямиться.
Серый костюм из тонкой шерсти сидит как влитой; белая сорочка, синеватый галстук – таким я Белого не видел. Красаве́ц.
А дальше у нас пошло нестандартно. Никаких там: «Надо бы посидеть»; «Да, конечно… Так, сегодня я занят, позвоню завтра, встретимся обязательно».
– Вот что, Костя, встречу надо отметить.
– Само собой. А ты, Белый, в Москве – как? Живёшь или проездом?
– Живу, живу. Две квартиры здесь, так что сразу ко мне.
– Две квартиры в Москве? Круто! Одна кооперативная, другая – конспиративная?
Он расхохотался.
– Нет уж, Белый, предлагаю ко мне, в гостиницу.
