что-то серьёзное. В квартире обнаружили следы крови, но её было немного. Жильцы немного поволновались и забыли к вечеру. Только я связал это с пропавшими кошками и с оторванной ногой дяди Гриши, пытался намекнуть соседям, что в нашем подъезде происходит что-то неладное. Никто не стал меня слушать.
«Это же алкаши. Чего ты от них ожидал? Может жена своего мужа не пускала в квартиру, а он дверь сломал? Потом они набили друг другу морды, напились вместе и пошли побираться. Придут! Денутся они куда-то как же… а без них сейчас даже спокойнее, правда?», – черствые у нас жильцы. Как можно такое говорить о пропавших людях?
Я боялся. Мне было страшно встретить бабку в подъезде. Я боялся увидеть, как дядя Гриша вернётся из больницы без ноги и на костылях или может в инвалидной коляске. Я боялся видеть реальность. Меня пугало происходящее до трясучки, до зуда в горле.
«Только бы не снова. Только не сейчас, когда я живу совсем один», – надеялся я. Кому было не плевать на мои надежды?
Ночью в мою квартиру постучали. Уже по звуку, я понял, что это Бабка-лишай. Она словно головой в дверь стучалась.
Я встал, пошёл в прихожую. Мне было ясно, что мою железную дверь никому не выбить, и чувствовал себя в безопасности. Но хотел пригрозить старухе, что вызову полицию, если она не перестанет ко мне ломиться.
– Сынок, очень кушать хочу, дай чего-нибудь пожалуйста, – старуха сказала это так жалобно, со слезами в голосе.
Эти слова тронули моё сердце. Я подумал: пропавшие кошки, пропавшие люди, оторванная нога… да причём здесь эта худощавая бабка? Она просто ходит и просит еды. Она умирает от голода, а нам никакого дела до неё нет. До чего мне стало стыдно за свою мнительность. Я взял пакет с ручками и начал выгребать из холодильника всё, что попадалось под руку. Сыр, мясная нарезка, йогурты… Пусть старушка поест. С меня не убудет.
Я собрал пакет еды, но всё равно трусил открывать бабке. Животный страх, не позволял это сделать. Решил, что лишь слегка приоткрою дверь и поставлю пакет у порога. Бабка же не пролезет в щель!
Я ошибался…
Стоило мне открыть, и голова старухи рывком влезла ко мне в прихожую, а за ней следовало изогнутое тело. Я безотчётно кинулся назад. Дверь открылась нараспашку и свет подъездных ламп осветил чудовище.
Голова бабки крепилась к длинному змееподобному телу, на котором тряпками висела одежда, но теперь она сползла, и я видел что-то пульсирующее и жирное, напоминающее очень длинную и раздутую шею. Она как удав тянулась по полу, по ступенькам.
Рот старухи растягивался, челюсть вываливалась из суставов. Разевая огромную пасть, бабка издавала хрипящие звуки. Её длинное тело вздымалось надо мной.
– Спасите! – завопил я, надеясь, что соседи услышат.
Змееподобное чудовище резко бросалось на меня, стараясь прижать к стенке, но мне чудом удалось несколько раз увернуться в тесной прихожей. Я убежал в комнату. Ужасная старуха метнулась за мной. Зеркало на стене
