тем, чтобы придержать лошадь и не слишком стараться, хоть и желая выиграть. Но для рассерженных людей, ставивших на эту лошадь, дело в результате. Они теряют свои деньги.
Я взял седло и пошел с ним туда, где меня ждал Пит с Безнадежным. Пит оседлал лошадь, и Руперт, младший конюх, повел ее в паддок. Пит и я пошли вслед за ним, рассуждая на ходу о других лошадях, участвующих в этой скачке. Кэт нигде не было видно.
Когда пришло время, я сел на Безнадежного и выехал на скаковую дорожку. В крови снова появилось знакомое возбуждение. Ни смерть Билла Дэвидсона, ни горе Сциллы, ни мысль о Кэт, за которой сейчас ухаживает кто-то другой, – ничто не могло омрачить того счастья, которое я испытывал, когда рысью подъезжал к стартовым воротам. Быстрота скачки, мгновенные решения, риск – во всем этом я остро нуждался как в противоядии от размеренной скуки цивилизации. Безопасность иногда бывает чрезмерной. Авантюры необходимы такому, как я, искателю приключений, отец которого перестал считать деньги, заработав четвертый миллион.
А мой отец, сочувствуя мне, так как у него была еще более дикая молодость, предоставил в мое распоряжение гоночный автомобиль, трех хороших лошадей и возможность затеряться в стране, отстоящей на пять тысяч миль от дома. Во всяком случае, он сказал, давая мне свое благословение, что скачки с препятствиями – довольно мирное занятие для того, кто с десятилетнего возраста участвовал в охоте на крокодилов на реке Замбези. Ежегодный месячный отъезд моего отца из его торговой империи означал для нас бросок через дикий вельд и погружение в дебри первобытного леса, порой с абсолютным минимумом провианта и снаряжения, которые некому было нести, кроме нас самих. И если вдуматься как следует, могло показаться странным, что я, для которого непроходимые джунгли были привычной игровой площадкой, искал теперь необходимые мне острые ощущения в мирной стране, среди дружелюбных животных, участвуя в спорте, окруженном со всех сторон всяческими правилами и ограничениями.
Чтобы убедиться, все ли на месте, стартер читал список, пока мы делали пробные круги, проверяя надежность подпруг. Я увидел, что рядом со мной держится Джо Нантвич со своим обычным неприятным, полуобиженным-полухвастливым выражением на лице.
– Поедешь после скачки к Дэвидсонам? – спросил он. Джо всегда говорил со мной с такой фамильярностью, что меня перекашивало от отвращения.
– Поеду, – сказал я, но, вспомнив о Кэт, добавил: – Хотя, может быть, не сразу.
– Подбросишь меня до Эпсома?
– Я поеду не по той дороге, – ответил я как можно вежливее.
– Но ведь ты будешь проезжать Доркинг. А оттуда я доберусь автобусом. Сюда меня подвезли на попутной машине, ехавшей в Кент, и я теперь ищу, кто бы меня подбросил домой.
Он так настаивал, что я в конце концов согласился, хотя знал, что он преспокойно мог бы найти кого-нибудь, кто едет прямо в Эпсом.
Мы выстроились в
