проводимом Лоджем. Она сидела пораженная, окаменевшая.
– О нет! – воскликнула она. – Нет, нет, этого не может быть!
И теперь, в весовой на пламптонском ипподроме, я видел ее испуганное лицо. Она больше не возражала против моего участия в скачках. То, что я рассказал ей, вытеснило у нее из головы все другие мысли.
Тяжелая рука легла мне на плечо. Я хорошо знал ее. Это была рука Пита Грегори, скакового тренера, дородного мужчины примерно шести футов ростом, начинавшего уже толстеть и лысеть, но в свое время, как мне говорили, самого великого человека, когда-либо вдевавшего ногу в стремя скакового седла.
– Привет, Алан, мой мальчик, рад тебя видеть! Я уже заявил тебя с твоим гнедым на второй заезд.
– Ну как он? – спросил я.
– Порядок. Правда, еще слабо тренирован. – Безнадежный стоял в его конюшне всего месяц. – Я бы на твоем месте не стал его особенно гнать в гору на первый раз, а то он выдохнется еще до финиша. Понадобится немало времени, пока от него можно будет ждать чего-нибудь путного.
– Хорошо, – согласился я.
– Пойдем поговорим. Мне надо тебе кое-что сказать. – Он подтянул повыше ремешок от бинокля, висевшего у него на плече.
Мы вышли через ворота на скаковую дорожку и попробовали почву каблуками. Они уходили в землю на дюйм.
– Неплохо, если учесть, сколько снегу здесь стаяло две недели назад, – сказал я.
– Тебе будет мягко падать, – заявил Пит со своим примитивным юмором.
Мы поднялись до ближайшего препятствия. Сторона, где лошади приземлялись, казалась слишком податливой, но мы знали, что почва на другом конце ипподрома осушена лучше. Все было в порядке.
Внезапно Пит спросил:
– Ты видел, как грохнулся Адмирал в Мейденхеде? – Он сам, когда это случилось, был в Ирландии, покупал там лошадь и только что вернулся.
– Да. Я был примерно на десять корпусов позади него, – ответил я, глядя вдоль скаковой дорожки и стараясь сосредоточиться на том, как расположены препятствия.
– Ну?
– Что «ну»?
– Что случилось? Почему он упал? – В голосе Пита появилась настойчивость, которую трудно было ожидать при таких обстоятельствах. Я взглянул на него. В его серые, неулыбающиеся, изучающие глаза. Подчиняясь какому-то непонятному инстинкту, я притворился, что ничего не знаю.
– Просто упал, – сказал я. – Когда я брал это препятствие, Адмирал лежал на земле, а Билл под ним.
– Выходит, Адмирал неправильно взял барьер? – произнес Пит испытующе.
– Этого я не видел. Должно быть, он зацепился за верхний край барьера. – Это было достаточно близко к истине.
– А не было там чего-нибудь еще? – Глаза Пита глядели так пронзительно, словно старались проникнуть в мой мозг.
– О чем это ты? – Я уклонился от прямого ответа.
– Да так. – Его напряженное ожидание исчезло. – Ну, если ты ничего не видел…
Мы повернули назад. Мне было
