всегда было сложно угодить.
– Ты поступила сюда под фамилией Джонсон, – с вызовом сказала она. – То есть под фамилией похитительницы. Если не хочешь, чтобы к тебе относились, как к жертве похищения, надо было использовать настоящую фамилию.
«А вообще она права, – подумала Дженни. – Собственными действиями я только усугубляю ситуацию. Не стоило называться Джейн. Надо было официально поменять имя и фамилию на Джен Спринг».
Но если бы она произнесла это вслух, сестра тут же ответила бы, что глупо и довольно странно говорить о такой перемене, когда Джен Спринг является ее настоящими именем и фамилией.
Когда пришло время уезжать, Джоди сказала:
– Должна признаться: раньше я считала, что ты не выдержишь расставания с домом в Коннектикуте. Но у тебя все прекрасно получилось. Здесь ты просто мисс Индивидуальность.
– Вот индивидуальности мне было не занимать, когда я и у вас жила, – заметила та.
– Да, но тогда она только всех раздражала.
Обе искренне рассмеялись. Дженни обняла сестру так крепко, как еще никогда не обнимала.
– Согласна, – сказала она. – Я действительно вела себя очень грубо и глупо. И действительно всех раздражала.
– Точно, – согласилась Джоди. – Но сейчас с тобой весело, и ты ведешь себя весьма рационально. Кто бы мог предположить?
Дженни снова рассмеялась и сообщила сестре:
– Это лето я проведу дома.
– Да ладно? – недоверчиво переспросила Джоди. – Ты имеешь в виду наш дом? В Нью-Джерси?
– Если примете.
– О, Дженни! Мы-то тебя всегда хотели и были готовы принять. Это ты что-то ерундой занималась!
Чудесные недели обучения на первом курсе летели одна за одной.
Приближался День благодарения. В семье Евы было много традиций, связанных с этим праздником, и заведено разделение труда: кто-то готовил картофельное пюре, кто-то нарезал сельдерей для начинки индейки и т. д.
– У меня здесь появилась замечательная новая семья, – призналась девушка, – в которую входишь и ты, Джейн, но просто сил нет, как хочется на День благодарения вернуться домой.
Даже Ева, с которой Дженни делила комнату и проводила много часов, не знала, что у соседки две семьи. Как и многие другие на этаже, она смутно предполагала, что в семье той был развод и кто-то из родителей завел вторую семью.
Вот, например, Микаэла и Рейчел вообще не вспоминали родной дом, семью и вели себя, будто никуда не собираются на День благодарения. Теперь Дженни поняла, почему многие родители так страшились отъезда чада в колледж: их любимый ребенок мог забыть восемнадцать лет жизни, как носок в дальнем углу полки.
Дженни же чувствовала, что эти годы, скорее, одежда, которую она не только никак не могла снять, но и ни на секунду не была в состоянии позабыть.
Девушка позвонила биологической матери.
– Мама, –
