сказал он. – Сталин сделал то, чего от него ждали. Не было бравады, просто лидер государства говорил суровую правду, которую нужно было сказать… Люди любили его по-разному – одни беззаветно, другие с оговорками, кто-то восхищался им, но в то же время боялся, а некоторым из слушателей он вообще не нравился. Однако никто не сомневался в его храбрости или железной воле. А сейчас было время, когда эти два качества были необходимы для человека, который стоял у руля… Правда, которую Сталин сказал в тот июльский день, была жесткой и горькой, но, сказав ее, он завоевал доверие своего народа».
Симонов был только наполовину прав относительно того, что сказал Сталин. Самую горькую правду о том, что советская армия, авиация и флот понесли огромные потери, он оставил в тайне[90]. К 10 июля советские войска потеряли на Западном фронте 4799 танков, 1777 истребителей и 341 тысячу солдат[91]. Наблюдая за отступлением Красной армии на восток после битвы за Минск, один советский командир сравнил это с тем, как поток лавы «медленно движется к морю». Он писал: «Некоторые военнослужащие [находились] в грузовиках, у них на плечах болтались устаревшие винтовки. Их форма была изношена и покрыта пылью», а «на их подавленных, изможденных лицах не было улыбок». Другой командир вспоминал, как самолеты люфтваффе кружили над отступающими русскими колоннами, выжидая, когда люди и техника будут двигаться плотным строем по узкому месту, а затем налетали, как хищные птицы. По пути из Минска в начале июля немецкие громкоговорители сообщали отступающим русским, что Германия хочет наградить их за «доблестную» оборону города: дает «двадцать минут, чтобы прикончить комиссаров и жидов».
Спустя несколько дней после захвата Минска начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии[92] генерал Франц Гальдер написал: «Можно без преувеличения сказать, что война выиграна за две недели». Большинство британских и американских военных были согласны с этим. Русские поначалу будут сражаться, чтобы их не сочли трусами, а затем, подобно британцам и французам в 1940 году, сдадутся или отступят. Однако, делая такие прогнозы, они не учли исторические факты. Начиная с польского вторжения 1605 года[93] до нападения Наполеона в 1812 году русские солдаты проявляли незаурядную храбрость и стойкость. Фридрих Великий, который воевал с русскими в XVIII веке, писал: «Чтобы победить [русского], вы должны убить его, заколоть штыком, а затем выстрелить в ублюдка»[94]. В ходе июньских боев на польской границе советские солдаты сотни раз демонстрировали беспримерный героизм и самоотверженность. В июле, через месяц после того как боевые действия переместились далеко на восток, горстка красноармейцев все еще держалась в цитадели Брест-Литовска на советско-польской границе. Перед смертью один из защитников крепости написал на стене: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина» [95].
В начале июля жители прифронтового Смоленска, города холмов и церквей, проснулись от скрежета и грохота тяжелых машин. Когда солнце развеяло утреннюю дымку,
О советских потерях в речи Сталина вообще не говорилось. Немецкие же были охарактеризованы так: «лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения», – что совершенно не соответствовало действительности.
Приведённые цифры потерь Западного фронта в танках и истребителях вызывают вопросы. Имеются авторитетные сведения о том, что к началу войны Западный фронт располагал всего 4413 танками и 2129 самолётами.
Гальдер известен, среди прочего, своим военным дневником, являющимся чрезвычайно ценным источником по военно-политической истории Второй мировой войны. См. на рус. яз.: Гальдер Ф. Военный дневник: Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск. 1939 – 1942 гг.: пер. с нем.: в 3 т. М.: Воениздат, 1968 – 1971.
Хотя ряд поляков участвовали в событиях Смутного времени в России начиная с 1604 г. (поддержка Лжедмитрия I и Лжедмитрия II), официально Речь Посполитая вступила в войну с Россией и вторглась в неё только в 1609 г. (война продолжалась до 1618 г.).
Фридриху Великому ошибочно приписывают фразу «русского солдата мало убить, его надо еще повалить». Он якобы сказал это после сражения при Цорндорфе (14 августа 1758 г.). На самом деле это парафраз Иоганна фон Архенгольца («История Семилетней войны», 1788 г.).
Эта надпись, датированная 20 июля 1941 г., была обнаружена в руинах казармы 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД. Считается, что она сделана бойцом этого батальона Федором Рябовым. В 1952 г. кусок штукатурки с надписью был передан в Центральный музей Вооруженных сил в Москве, где экспонируется и сегодня.
