что это не ты сделала? – мрачно уточняет Игнат.
– Сперва прислала тебе анализ, а теперь отнекиваюсь? Нет, конечно! Сам подумай, зачем мне это нужно? – привожу веский на мой взгляд аргумент.
Но только на мой.
– Я и не такие фортеля в этой жизни видел. Порой, куда изобретательней, – не верит мне снова Орлов.
О, вот в это я верю! С его-то образом жизни… К слову, о нем.
– Игнат, ты прости, конечно, но учитывая то, как ты живешь, ты последний кому бы я сообщила о ребенке, даже если бы у меня возникли серьезные проблемы, которые я бы сама не могла решить, – говорю как есть.
– Все так говорят.
– Да зачем мне ты, когда я могу к отцу обратиться за помощью в случае чего? И молчала пять лет, кстати, чтобы потом вдруг прислать тебе головоломку по почте? Смешно!
– Деньги всем нужны. И твой отец не Бог. Не приплетай его сюда.
– Мне! Мне не нужны твои кровавые деньги! – почти выплевываю эти слова. – Ни мне, ни моему сыну! Никогда не будут нужны!
Сперва выпаливаю, уже потом думаю о том, что тем самым, возможно, снова злю его. Но нет.
– И такое я тоже слышал. Неоднократно, – пожал плечами Орлов.
– Р-р, – уже бешусь откровенно на его твердолобость и упрямство, топая ногой. – Ты просто невыносимый мужчина, ты знаешь это?! И жутко меня сейчас бесишь! Просто невозможно быть таким упертым!
Последнее, к слову, вполне взаимно, оказывается.
В глазах Игната снова рождается тьма. Колючая. Глубокая. Бездонная. Мгновение, и он снова опасно близко. Склоняется надо мной, как неминуемое возмездие. И я невольно крепче цепляюсь за его запястье.
– На себя в зеркало орать будешь, – шепчет тихо-тихо, а на его губах расцветает злорадная ухмылка.
– На себя в зеркало я любоваться буду, – отвечаю ему в том же тоне, несмотря на внутреннюю напряженность. – Все, хватит, отвези меня домой уже, наконец, и я забуду хотя бы на ночь все это, как страшный сон, – отворачиваюсь от него, глядя на огни вдоль дороги.
Хотя, кому я это пытаюсь донести?
Он словно и не слышит.
Снова в каких-то своих мыслях пребывает, внимательно разглядывая меня. То ли реально вспомнить пытается, то ли…
– Завтра, на работу, к восьми. И юбку смени на менее тесную, чем сегодня, – выдает непонятно с какой стати.
И если связанные с изменением решения по поводу моего увольнения мотивы я еще могу понять, то вот остальное…
– Юбка тебе чем не угодила? – обалдеваю с его просьбы. – И у меня еще неделя отпуска, если ты не знал.
– Ты в компании год не отработала. И такой отпуск разрешается на усмотрение вышестоящего руководства. А я хочу, чтоб ты вышла на работу. И юбка твоя эта мне не понравилась. Неудобная она, – сообщает, как данность.
Мои нервы к концу дня однозначно сбоят, потому что я начинаю улыбаться, как дурочка. И остановить себя не получается. А еще представляю, как он пытается втиснуть себя в ту самую юбку. Иначе, с чего бы ему считать ее неудобной? Если только, чтоб самому
