ее проверил, – возразила Мари-Жозеф. – Ты запер ее на засов и даже потряс на всякий случай.
Он пожал плечами:
– Не может быть! Завтра попрошу еще и цепь.
Ив почти упал на стул и застыл, сгорбившись, опустив голову… Длинные черные спутанные волосы скрыли его лицо. Мари-Жозеф поспешно подхватила выпавший из его руки факел, села рядом и обняла его плечи.
Он потрепал ее по руке.
– Я просто устал, – пробормотал он.
– У тебя столько работы, – вкрадчиво произнесла Мари-Жозеф, – позволь тебе помочь.
– Это было бы нарушением этикета.
– В детстве я тебе недурно ассистировала, да и сейчас не растеряла своих умений.
Она боялась, что он наотрез ей откажет. «Я больше не узнаю брата, – печально подумала она. – Я уже не могу угадать заранее, что он ответит, как он поступит».
Он поднял голову, нахмурился и помолчал.
– А в чем состоит твоя служба при мадемуазель?
Мари-Жозеф хихикнула:
– Иногда мне приходится держать ее платок, если мадемуазель д’Арманьяк не успеет завладеть им первой. Она и не заметит, если я отлучусь. Я только скажу, что я нужна тебе, что мы будем исследовать русалок к вящей славе его величества…
Он повеселел:
– Я был бы благодарен тебе за помощь. Ты по-прежнему небрезглива?
– Брезглива! Скажешь тоже!
Она рассмеялась.
– Ты готова описывать вскрытие?
– С радостью!
– Мне придется посвятить препарированию все свое время. Присмотришь за живой русалкой? Будешь ее кормить…
– А как же! А еще я ее приручу.
– Уж и не знаю, какие тебе понадобятся уловки и ухищрения, чтобы заставить ее есть.
Он улыбнулся чудесной улыбкой, и на миг с его лица исчезла усталость.
– Я уверен, что у тебя все получится. Ты всегда лучше умела обходиться с живыми тварями, чем я.
В восторге оттого, что она вновь сопричастна его жизни, его работе, Мари-Жозеф поцеловала брата в щеку.
Зевнув, он с усилием встал:
– Еще можно немного поспать.
Улыбка на его лице сменилась кривой усмешкой.
– Даже иезуиты не приучили меня вставать с петухами.
– Я возьму это на себя, – пообещала Мари-Жозеф. – Я разбужу тебя вовремя, чтобы ты не опоздал на церемонию королевского пробуждения.
– Я был бы тебе очень обязан, – произнес Ив.
Он выпроводил Мари-Жозеф из клетки, запер дверцу на засов и как следует потряс ее, чтобы вновь, как и вечером, убедиться в надежности запора. Русалка проводила их стенаниями.
– Ой! – Мари-Жозеф отпрянула, ощутив под ногой что-то скользкое и холодное.
– Что случилось? Ты наступила на стекло?
Она подняла мертвую рыбу:
– Твоя русалка отказывается от рыбы, которой ты ее кормишь.
Глава
