вердикт месье.
Он подошел к зеркалу, отлепил одну из своих мушек и посадил ее на щеку Мари-Жозеф, прямо над уголком рта.
– Благодарю вас, сударь.
Она присела в реверансе, не зная, что еще сказать.
– Теперь, когда я доказал, что я настоящий химик, – вы порекомендуете меня в качестве ассистента вашему брату?
– Ни в коем случае! – отрезал месье.
– Вы явились к ужину, распространяя зловоние серы, – упрекнула сына мадам, – а теперь еще хотите вымазаться рыбьей требухой? Вам не пристало марать руки.
– Или репутацию, – многозначительно добавил Лоррен, словно предостерегая Шартра от чего-то.
– Не будем об этом, мой милый, – явно обеспокоенный, произнес месье и тут же постарался сменить тему, снова обратившись к сыну: – Баловаться алхимией – ниже твоего достоинства.
– Конечно, сударь, конечно! – воскликнул Шартр. – Я изучаю химию. Это весьма и весьма важная наука. Перед нами открывается возможность узнать, какие законы лежат в основе мироздания.
– А зачем это нужно, сударь? – осведомился его отец. – Это как-то упрочит положение нашей семьи?
– Чтобы упрочить положение нашей семьи, – подхватил Шартр, – я женился на мадам Люцифер.
– Ради всех благ, которые за этим воспоследовали, – заключила мадам.
Месье, угрожающе покраснев, возвысил голос:
– У вас и так достаточно обязанностей.
– И что же это за обязанности, сударь? – Хотя Шартр говорил совершенно спокойно, даже почтительно, взор его незрячего глаза пугающе блуждал по комнате.
– Угождать королю, – ответил месье.
Мари-Жозеф облегченно вздохнула, когда, всего за минуту до того, как месье и мадам со свитой встали с мест, чтобы направиться по дворцу в Мраморный двор Версаля, появился Ив. Он галантно поклонился; дамы стайкой сбились вокруг него, с притворной застенчивостью прикрываясь веерами. На фоне придворных – и мужчин и дам – он неизменно выделялся своей простой рясой и красотой. Однако поведать мадам истории о русалках он уже не успел.
Ив взял руку Мари-Жозеф, положил на сгиб своего локтя, и они присоединились к торжественной процессии. Она гордилась тем, что сопровождает брата, но невольно ощутила укол зависти к мадемуазель д’Арманьяк: та шла между шевалье де Лорреном и Шартром, взяв под руку одного и кокетливо таясь за веером от другого.
– Что ты налепила на лицо? – прошептал Ив.
– Это не я, это месье.
– Моя сестра должна обходиться без таких ухищрений.
Мягко и осторожно он снял мушку с ее верхней губы.
– Прости. – Мари-Жозеф старалась говорить как можно тише. – Я не знала, как вежливо отказаться.
– И платье у тебя…
Озабоченно нахмурившись, он с усилием потянул кружево, виднеющееся над низким вырезом платья, и дергал за его расшитый край, пока не показался простой муслин рубашки.
