Я смотрел на безликих легионеров, те смотрели на меня сквозь гладкие керамические маски без глазниц и прорезей.
Все молчали. Все без слов знали, что должны делать.
Сиран, в форме первого центуриона, ободряюще кивнула мне. Ее маска была красной, в тон тунике, а на нагруднике сияли три золотые медали. Она молча проверила настройки подвешенного на кронштейне сложенного энергокопья и, удовлетворившись результатом, прижалась головой к сетке.
– Волнуешься? – спросил я по частному каналу, чтобы не тревожить остальных.
– А ты? – ответила она по тому же каналу, повернув ко мне закрытое безликой маской лицо.
– Как обычно.
Но я не мог допустить, чтобы мое волнение заметили.
Шаттл тряхнуло; что-то задело щиты. Несмотря на супрессионное поле, предназначенное для снижения перегрузки при резком ускорении, внутри меня все перевернулось и осталось в таком положении. Я порадовался, что солдаты не видят сейчас моего лица, и медленно, глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Посмотрел в сторону выхода, мысленно пожелав, чтобы он скорее открылся. Все было лучше, чем бессильно ждать.
– Тридцать секунд до контакта, – сообщил пилот.
Пальцы сжались на ограничителе, и я вместе с несколькими солдатами склонил голову – то ли в молитве, то ли защищаясь, то ли все сразу.
– Двадцать секунд! Приготовиться к столкновению!
В шаттле не было иллюминаторов, и корабль сьельсинов оставался для нас невидим.
– Пятнадцать секунд! – сообщил пилот.
Шаттл замедлился, выпустив тормозные ракеты, но скорость по-прежнему оставалась высокой.
– Десять! Пять!
– Держитесь! – крикнула Сиран.
Я расставил колени, прижав их к стенкам своего отсека, и сгруппировался. Толчок был резким, и я все равно ударился головой об ограничитель.
– Контакт! – воскликнул сзади пилот.
Почти сразу же заработали плазменные резаки; я услышал сквозь шлюз, как они завыли и закашляли.
Мы мигом освободились от портупей. Солдаты взяли на изготовку энергокопья и плазмометы, напоследок проверили экипировку. Несмотря на витавшее в воздухе напряжение, все действовали строго профессионально, готовые выполнять свою работу.
С другой стороны круглой двери вращались два плазменных резака, глубже и глубже вгрызаясь в корпус сьельсинского корабля. Вокруг отверстия закрылись герметичные зажимы, накрепко присосав «Сорокопута» к кораблю. Я протиснулся в носовой отсек шаттла, чувствуя себя так, будто вновь оказался с мирмидонцами в лифте, поднимающемся на смертоносную арену Колоссо. Как будто бы ничего не изменилось.
– Как ты? – раздался хриплый голос Валки в передатчике, который я прилепил за правым ухом.
Слова были разборчивы, несмотря на разделявшие нас мили космического пространства. Связь держалась. Хорошо.
– С
