разодетый толстый дядька, у которого Данила вырвал добротную кожаную сумку, жил в соседнем доме и узнал юного грабителя, поэтому без промедления заявил в милицию.
Так несовершеннолетний Федоров попал в Могилевскую специализированную колонию, но ненадолго: Фемида была к нему благосклонна, вместо реального срока Данила получил только половину. И все же год, проведенный в местах не столь отдаленных, мало чему научил, поскольку, выйдя на свободу, подросток тут же оказался все в той же компании Дуремара.
За год знакомая шпана стала взрослее и опытнее: отныне переквалифицировалась на квартирные кражи. Кто-то искал информацию об очередной жертве, кто-то следил за объектом, кто-то стоял на шухере, а кто-то лез через форточку, чтобы обнести зажиточную квартиру.
Дуремара и всю компанию милиционеры задержали на сдаче краденого в комиссионке, так что Данила, погуляв на свободе всего пару месяцев, вновь угодил в Могилевскую специализированную колонию для несовершеннолетних.
Только на этот раз, несмотря на опять же небольшой срок наказания, жизнь в спецучреждении оказалась куда жестче, поскольку на пути Данилы очутился десятилетний уголовник, осужденный за жестокое убийство одноклассника в ванной из-за желания обладать фирменными джинсами марки «Левис». Отныне наглый убийца-малолетка держал Данилу в постоянном страхе, вынудив в полном отчаянии дважды резать себе вены.
Колония если не перевоспитала Данилу Федорова, так хоть отбила желание что-либо красть раз и навсегда. Освободившись, он прекратил всяческое общение с шайкой Дуремара, окончил профессионально-техническое училище и устроился на спичечную фабрику. И даже Марина, с которой он связал свою жизнь, ничего не подозревала о его бурном уголовном отрочестве.
– Ты чего тут сидишь? – у подъезда появилась Марина.
– Ключи забыл. Что врач сказала? Оксанку в садик отвела?
– Да, все хорошо, пойдем домой. Тебе во вторую смену?
– Нет, у меня сегодня выходной, я проголодался, есть, что поесть?
– Ну конечно, идем!
6
Тем же вечером Данила заглянул в дом напротив к Никите Мазовецкому. Обыкновенная хрущевка была обставлена, по всей вероятности, его родителями в соответствии с духом конца 1980-х: на стене висел узорчатый бордовый ковер, в проходной большой комнате – привычная для советского быта секция из окрашенного шпона да пара кресел в углу. Венчал обстановку примостившийся у балкона с глухими занавесками цветной телевизор «Электрон» на тумбочке с тонкими длинными ножками. В центре зала на круглом обеденном столе на салатовой скатерти с вышитыми розами красовалось несколько недопитых бутылок советского шампанского.
– Молодец, что зашел, рад тебя видеть, старина! – обнял Данилу Мазовецкий. – Полусладкого шампусика?
– Не откажусь! – рухнул на кресло Данила.
– За встречу на родной земле! – звякнул хрустальными бокалами Мазовецкий.
Шипучий
