волнуйся!
7
Марине не спалось, в щемящей тревоге она прождала Данилу всю ночь. За год совместной жизни это был первый случай, когда молодой человек был не с ней, и, что самое ужасное, понятия не имела, где он.
Только утром, когда все приличные люди уже доедали пышущую жаром яичницу-глазунью и попивали поднимающий бодрость духа кофеек, она услышала, как открывается входная дверь.
– Ты где был? – Марина мигом накинула халат и метнулась навстречу Даниле.
– Только не надо допросов! Я – спать!
– Тебе же на работу сегодня! Ты где был? – женщина пыталась растормошить рухнувшего на диван Данилу, от которого за версту разило перегаром. – Ты с кем пил?
– Отстань! Дай поспать, потом, все потом… – прошептал Федоров и уснул мертвецким сном, изредка посапывая и улыбаясь.
Интуиция ее никогда не подводила. Вот и сейчас сразу почувствовала неладное. Она и сама все прожитое вместе с Данилой время твердила, что так хорошо долго быть не может, вот-вот сон закончится, она проснется, и все будет, как обычно, буднично, серо, тяжело и гадко. «Неужели счастье уходит? Почему так быстро?» – подумала женщина и с грустью засобиралась с дочкой в садик, а потом и на работу.
Стоя за прилавком, Марина долго смотрела в одну точку, с тоской вспоминая конфетно-букетный период отношений. Никогда прежде он не позволял себе повысить на нее голос, всегда был заботлив и ласков. Что могло случиться? Так ли хорошо она знает любимого человека, чтобы всецело доверять ему? Почему не ночевал дома?
– Девушка, покажите мне этот кусочек! – настойчиво отвлекла от грустных мыслей немолодая дама в коричневом болоньевом плаще и смешном малиновом вязаном берете, из-под которого торчали редкие накрученные пряди седых волос.
Марина просунула руку в витрину, на которой залежались большие куски старой говядины.
– Этот?
– Нет, правее, пожалуйста!
– Этот?
– Да, переверните, пожалуйста! Да что ж одни кости и жилы везде, – жалобно простонала дама в малиновом берете.
– Не нравится – не берите, другого мяса не будет! – грубо оборвала Марина.
– Пожалуй, я возьму первый кусочек, только он великоват, а можно разрубить на две части?
– Нельзя! Кому я этот обрубок продам? Берете? – продолжала хамить расстроенная Марина.
– Да, беру, что ж поделать… Что ж вы, милочка, как с цепи сорвались? У вас неприятности?
– Вам завернуть? – Марина готова была сорвать злость на ни в чем не повинной женщине.
– Да-да, заверните…
Марина, заворачивая в серую толстую бумагу кусок старого мяса с огромной торчащей костью и синими жилами, сама удивилась нечаянно нахлынувшей грубости, но остановиться уже не могла и, плюхнув на весы сверток, почти гаркнула:
– 4 рубля 23 копейки!
– Ох,
