вечера я просидел один в комнате. Лазил в интернете, смотрел телевизор в наушниках, чтобы не мешать жене, ушедшей в спальню. Почитал немного про черемшу. Оказывается, у той было немало полезных свойств. Во-первых, огромное количество витаминов, чем регулярно пользуются медведи, восстанавливая организм после зимней спячки. Во-вторых, черемша обеззараживала пищу и придавала подпорченному мясу более приятный вкус и запах. Кстати, о запахах. Странным образом, я очень хорошо чувствовал, чем пахнет каждый предмет, окружающий меня. Суховатой пылью – книги на полке, средством от моли – одежда в шкафу, кислым пóтом – мои собственные подмышки, стиральным порошком – плед на диване. От обилия новой информации голова кружилась, и я еле держал равновесие. Надо было идти в постель.
Анна давно уже спала. Я тихонько разделся, чтобы ее не будить и юркнул под одеяло. Сон не шел. В комнате было слишком светло. Я встал, закрыл занавески, опустил жалюзи, но все еще мог разглядеть каждый волосок на голове жены. А под затылком чуть ниже торчала из-под одеяла худая бледная шея. Взглянув на нее, я почти почувствовал, как под тонкой кожей пульсирует яремная вена. Неожиданно я заметил, что скалюсь, как животное. Хотелось впиться зубами в эту беззащитную шею, вгрызться в позвонки, высасывая костный мозг, как из суповой косточки. Прогнав дурные мысли, я отвернулся к стене. Уже засыпая, я услышал из другой комнаты хлопок подвального люка.
Мне снилось, что Монт пришла ко мне из того самого люка и провела подземными тропами в пещеру. На этот раз я видел все без фонарика, и зрелище, представшее моим глазам, было одновременно грустным и прекрасным. Подземные создания – печальные, болезненные. Истощенные и покалеченные, они неуклюже перебирали отростками, приближаясь ко мне, проводили атрофированными пальцами по моему лицу, прижимались к ногам. Тощие, сгорбленные женщины, покрытые кто чешуей, кто шипами, как у дикобраза, они все смотрели на меня со смесью скорби и надежды. В ушах приятно журчал ручеек слов Монт:
– Много лет назад, мы не вышли за вашими предками из пещер, а отправились вглубь. Нас мало, и с каждым столетием все меньше. Мы не живем долго, но наши роженицы уже ни на что не способны…
Она указала на стену, где в нишах, подобно диковинным урнам, стояли прислоненные к стене узкие иссушенные тела, лишенные конечностей. Почти мумии, но я видел, как вздымаются торчащие ребра, как дергаются запавшие, выгнившие носы.
– В земных недрах наши предки нашли Их. Боги научили выживать в пещерах, искать пропитание, ходить под землю… Мы будем жить, пока носим богов внутри себя.
Мы все спускались, и вот уже показалась циклопическая безликая статуя. Теперь я мог видеть, что стены вокруг испещрены следами когтей, как и валун под кладбищенским ангелом. В их расположении виделась система. Не в силах прочесть ее, я осознавал, что царапины рассказывают историю. Непроизносимую ни на одном на человеческом языке летопись подземного народа.
– Мы еще не знали, что закрытые общины обречены на вырождение. Кровосмесительные союзы оставили следы, – Монт кивнула
